Она вернулась к чтению. Враждебность, с которой они столкнулись, не только встревожила Орри, но и сильно задела его. Всю дорогу до Балтимора он был мрачен и молчалив.

От «Камден-стрит» [20] им пришлось доехать до другой станции, с которой уходили поезда железной дороги Филадельфия-Уилмингтон-Балтимор. Бретт наслаждалась поездкой в кебе, а вот ее брат был слишком голоден, чтобы с любопытством смотреть по сторонам. До посадки на следующий поезд Орри необходимо было где-нибудь поесть.

Железнодорожные чиновники постоянно обещали, что вагоны-рестораны скоро появятся в каждом составе, но пока они попадались чрезвычайно редко. Других вариантов было не так уж много, и все они оставляли желать лучшего. Пассажир мог либо купить что-нибудь у разносчиков, бегавших вдоль составов, либо, собравшись с духом, зайти в грязный вокзальный ресторан с дурным обслуживанием. В Балтиморе Орри выбрал последний вариант.

Он открыл перед Бретт входную дверь. Приподняв юбку, девушка уже хотела шагнуть через порог, но сначала оглядела зал. В ресторане были одни мужчины. Несколько из них сразу бросили в ее сторону нахальные, почти оскорбительные взгляды. Орри тут же ощетинился. Бретт покачала головой:

– Орри, я, вообще-то, не голодна. Я посижу здесь на скамейке и подожду тебя. Все в порядке.

Орри отвел ее к скамье и вошел в ресторан. Отовсюду слышались громкие разговоры. Он поискал глазами пустой столик и сел.

Когда подошел официант, Орри заказал копченую свинину с тушеной репой и кукурузные лепешки. Потом достал маленькую Библию, которую почти всегда носил с собой в последнее время. Ему нравилось перечитывать Песнь песней Соломона – многие строки напоминали ему о Мадлен. После пикника в честь годовщины свадьбы Эштон он с ней не разговаривал. Да и тогда их разговор получился коротким, сухим и несвязным. Мадлен словно пребывала в каком-то своем мире. Когда Орри спросил у Джастина, не больна ли она, тот в ответ лишь загадочно улыбнулся.

Орри склонился над открытой Библией. Через несколько минут официант со стуком поставил перед ним тарелку, а кофе даже пролил на стол. Орри промолчал.

Он попытался читать за едой, но не мог сосредоточиться – голоса за соседним столом звучали слишком громко. В конце концов он закрыл книгу, откинулся на спинку стула и прислушался.

– Да все эти треклятые южане только и талдычат что о своем отдельном правительстве! – Голос принадлежал самому старшему из трех сидевших за столом, костлявому мужчине с седыми бакенбардами. – По мне, так пусть заполучат его. Пусть сядут в свою дырявую лодку и потонут вместе с ней.

– Э нет! – вступил в разговор кривоносый мужчина хамоватого вида, похожий на коммивояжера. – Любого, кто выступает за это или даже просто предлагает такое, следует вздернуть повыше, чтобы все видели, как выглядит предатель!

– Верно говоришь, – согласился третий, ничем не примечательный мужичок средних лет.

Орри прекрасно понимал, что вся эта троица – грубые, невежественные мужланы, уверенные в своей правоте. Понимал он и то, что должен помалкивать, если не хочет нарваться на неприятности. Однако накопившееся за день раздражение лишило его осмотрительности. Он поставил чашку с кофе на стол с достаточно громким стуком, чтобы привлечь внимание.

– Позвольте, джентльмены, – заговорил он с едва заметной холодной улыбкой. – Вы рассуждаете так, словно мирное южное правительство может чем-то угрожать вам лично. Я и сам не поддерживаю эту идею, но я бы не назвал это угрозой. Просто глупостью. Хотя и вполне понятной, должен заметить. Юг много поколений страдал от оскорблений и клеветы.

Если кто-то в ресторане и был с ним согласен, то они промолчали.

– А вы из какого штата, сэр? – спросил мужчина с бакенбардами.

– Из Южной Каролины.

Мужчина оперся на свою трость с большим серебряным набалдашником, самодовольно улыбаясь.

– Мне бы сразу догадаться.

– Почитайте Конституцию, – брякнул человек с кривым носом, – и тогда поймете, что отделение – это государственная измена. А вы, парни из хлопковых штатов, уже много лет этим грозите, как дубиной размахиваете! Ну так отделяйтесь! Скатертью дорога! Но если вы это сделаете, старина Бьюкенен будет иметь полное право заковать вас в цепи. Или повесить.

– Аминь, – добавил его сосед.

Орри заметил, что двое сидящих у стойки коренастых мужчин в грязной рабочей одежде хмуро посматривают в его сторону. Судя по толстым палкам у них на коленях, это были стрелочники.

– Вот черт!.. – фыркнул один из них. – Не станет президент этого делать. Уж больно он у нас мягкотелый.

Тот, что произнес «аминь», согласился с ним.

– Ну, тогда армию можно отправить, чтобы их всех перевешать, – предложил еще кто-то.

Снаружи начали звать пассажиров филадельфийского экспресса на посадку.