Стоя в клубах пара, Джордж не сразу заметил остановившегося рядом мрачного усача в забрызганных грязью ботинках, саржевых брюках и поношенной тальме, который показался ему смутно знакомым.

Мужчина был больше чем на голову выше его ростом – время от времени даже само существование подобных типов ужасно раздражало Джорджа, поэтому – то ли от досады, то ли от гордости – он вдруг произнес, не оборачиваясь:

– Мои пушки.

– На моем поезде.

Джордж резко повернулся. Теперь он понял, кто перед ним.

– По моим рельсам, – сказал он задиристо.

– В самом деле? Значит, вы Хазард?

– Именно.

– Забавно. Я-то думал, если за этим именем и скрывается реальная личность, то наверняка какой-нибудь пухлый бухгалтер, который к такому месту и близко не подойдет. Рельсы вы делаете замечательные. Я их много уложил.

Прозвучал свисток паровоза, клапаны с шипением выпускали пар.

– Вы – генерал Хаупт? – прокричал Джордж сквозь шум.

– Нет, сэр. Никакой я не генерал. Когда в прошлом мае я принимал назначение, то поставил условие, что никогда не надену военный мундир. Осенью Стэнтон пытался дать мне звание бригадного генерала Добровольческой армии, но официально я на это не соглашался. Стоит только стать генералом – и будешь все время тратить на поклоны, расшаркивания и заполнение бумаг. Так что Хаупт – и все. – Он уставился на Джорджа, как прокурор на свидетеля. – Вы как вообще, пьющий или нет? У меня есть бутылка в том убогом здании, которое здесь считается станционной конторой.

– Да, пьющий.

– Ну а против виски возражать не станете?

– Если только мы позовем еще одного человека – моего управляющего. Вон он, руководит погрузкой.

– Отлично, тогда хватит разговоров, зовите его.

Так, под дождем, началась дружба Джорджа с Германом Хауптом.

Хаупт был прав – станционная контора больше напоминала лачугу. Сквозь щели в крыше сочилась вода; капли поблескивали в бороде Хаупта, когда он разливал виски в два высоких грязных стакана. Уотерспун от приглашения отказался, решив до отъезда посетить огромный военный комплекс.

– По профессии я обычный инженер-строитель. – (Заявление Хаупта прозвучало излишне скромно – он был одним из самых известных людей в стране.) – Моя задача – ремонтировать и восстанавливать железные дороги, которые нужны армии, и строить новые. Но вся эта бюрократическая волокита так мешает работе! А вы чем занимаетесь?

– Работаю в Вашингтоне.

– Врагу бы не пожелал. Что делаете?

– Закупки для артиллерийского управления. Но если хотите более точное определение, то просто трачу время на дураков.

– Изобретатели?

– Это еще не самое худшее. – Джордж сделал глоток. – Вообще-то, я имел в виду генералов и политиков.

Хаупт засмеялся, потом наклонился вперед:

– А что вы думаете о Стэнтоне?

– Я с ним редко пересекаюсь. Несгибаемый политик, из тех, кого называют фанатиками. Некоторые его методы довольно подозрительны, но, думаю, из всей тамошней публики он самый компетентный.

– Да, он усвоил урок Булл-Рана раньше остальных. Когда началась эта война, мало кто понимал, что перемещать войска легче и быстрее по рельсам, чем по воде. Большинство генералов до сих пор живут в веке речных лодок, но старина Стэнтон все понял, еще когда бунтовщики переправили людей из долины поездом и объединили две армии, чтобы сокрушить Макдауэлла. Причем сделали это так быстро, что тот и понять ничего не успел.

– Быстрота, – кивнул Джордж.

– Что, простите?

– Быстрота. Одна из любимых идей Денниса Мэхена. Больше десяти лет назад он нам все время повторял, что следующую войну выиграют быстрота и средства связи. Железные дороги и телеграф.

– Если только генералы их сразу не потеряют. Давайте еще выпьем.

– Нет, спасибо. Я должен попытаться найти своего младшего брата. Он в Инженерном батальоне.

Джордж встал, собираясь уйти. Хаупт протянул ему руку:

– Было очень приятно поговорить с вами. Жаль, что не многие в этой армии так же умны и честны, как вы.

Джордж даже развеселился. За весь разговор он почти ничего не сказал, только сидел и слушал рассуждения Хаупта, но ведь хорошо известно, что именно при таком поведении любой говорун всегда сочтет вас прекрасным собеседником.

– Мне иногда приходится бывать в Вашингтоне, – продолжил Хаупт. – В следующий раз обязательно разыщу вас.

– Буду рад, генерал.

– Герман, Герман! – воскликнул Хаупт, когда Джордж уже выходил.

Узнав, где сейчас находятся инженеры, Джордж вскоре запрыгнул в угольный вагон товарного поезда, шедшего в Фалмут. Прислонившись к холодному металлическому борту, он снял шляпу и стал думать о Хаупте. Около года назад, после того как правительство приняло билль о создании сети военных железных дорог, Стэнтон назначил начальником нового ведомства Дэниела Маккаллума, ранее служившего суперинтендантом железной дороги Нью-Йорк – Эри. Почему Маккаллум вдруг перестал устраивать министра, Джордж не знал, но уже скоро его сменил Хаупт.

Хаупт разделил свой департамент на две службы: одна занималась вопросами эксплуатации, другая – строительством. Благодаря последней имя Хаупта стало настоящей легендой. Он прославился тем, что прокладывал железнодорожные пути с невероятной быстротой, мог построить основательный мост чуть ли не за одну ночь, а еще тем, что во время работы часто терял над собой контроль. Ну что ж, рассуждал Джордж, по крайней мере, этот человек доводил дело до конца, чего он не мог бы сказать о Рипли. Да и о себе тоже.