— Ого! — прокомментировал лётчик. — Роскошно, однако!

— Ну, как я говорил, люди здесь живут месяцами и даже годами, — ответил Игорёк, не останавливаясь и не сбавляя шага. — Без этого всего было бы сложно.

— Да уж… — согласилась Диана.

Резиновый пол под ногами превратился в шершавую плитку. Несколько раз мы поворачивали то на более широкие дорожки, то потом снова переходили на узкие. Я заметил, что каждый поворот был отмечен определёнными цветовыми знаками — несколько точек в ряд, справа по ходу движения. Я постарался запомнить маршрут, просто на всякий случай.

Шли мы долго, может, минут двадцать. Размеры оранжереи впечатляли. Наконец, после очередного поворота мы приблизились к стене, выкрашенной голубой краской, в которую была вмонтирована ещё одна гермодверь с круглым окошком-иллюминатором.

Когда мы подошли достаточно близко, дверь открылась. За ней оказался небольшой слабо освещённый тамбур, миновав который мы вошли в аудиторию, напоминающую лекционные амфитеатры в старых университетах.

Внизу, на кафедре, стоял человек в круглых очках, свитере и синих джинсах. Я его сразу узнал. Это был мой попутчик, сосед по купе в поезде, на котором я добирался из Самары до Москвы. Увидев нас, он приветливо улыбнулся и сделал приглашающий жест, указывая на свободные места, которых было в достатке.

Мы спустились вниз и не сговариваясь заняли места по центру, прямо напротив кафедры.

Когда мы разместились, из боковой двери внизу, слева от кафедры вышла Светлана Юрьевна. С момента нашей встречи в санатории она совершенно не изменилась: тот же тугой пучок волос на голове, тот деловой брючный костюм. Она поприветствовала нас кивком и заняла место за столом под большой чёрной доской.

— Доброго вечера, господа и дамы, — начал мой бывший попутчик. — Меня зовут Сергей Сергеевич. Я научный руководитель проекта «Север». С некоторыми из вас я уже имел удовольствие пообщаться лично, чтобы развеять последние, так сказать, сомнения.

Он оглядел нас, выдержав паузу. Потом продолжил.

— Большинство из вас понятия не имеет, что это за проект такой и чем вам предстоит заниматься. С этого, пожалуй, и начнём. Присутствующие здесь отобраны из огромного количества кандидатов для того, чтобы реализовать главную мечту человечества. А именно — осуществить перелёты в иные звёздные системы, к другим обитаемыми мирам.

Мои соседи начали переглядываться. Лишь Диана сидела спокойно и уверенно глядела на кафедру, едва заметно улыбаясь. Почему-то именно эта её улыбка убедила меня, что это не очередной психологический тест, а всё серьёзно и по-настоящему.

— Нет, это не метафора и не преувеличение, — продолжал научный руководитель. — Сейчас вы, наверно, задаётесь вопросом: как вообще такое возможно? Ведь вся мировая наука нас тщательно убеждала в том, что межзвёздные перелёты бессмысленны из-за ограничений Общей теории относительности, требуемых ресурсов, продолжительности жизни человека и вообще, скорее всего, невозможны.

Он прервался и сделал глоток воды из стеклянного стакана, который стоял перед ним на кафедре.

— И вот, что я вам скажу: такое ощущение создавалось специально. А знаете почему? Да потому что после создания ядерного и ракетного оружия были сделаны соответствующие выводы. Да, в некотором роде, технологии «Манхэттенского» проекта обгоняли конкурентов на несколько лет — но общая теоретическая база была одной и той же. Поэтому их повторение было, так сказать, вопросом времени. Осознавая это, группа советских учёных в далёком сорок девятом году предложила создать наше Управление. Его основной и главной задачей являлось выявление потенциально прорывных направлений исследований. А ещё —создание условий по намеренной дезинформации мирового научного сообщества, которое позволяло бы их скрывать. Это момент понятен?

Сергей Сергеевич оглядел аудиторию, глядя поверх оправы своих круглых очков. Мы сидели, затаив дыхание.

— Идём далее. Вы все знаете о частных решениях Общей теории относительности, о так называемых «кротовых норах» или пузырях Алькубьерре. С их помощью теоретически можно путешествовать быстрее скорости света. И что же мешает нам на практике реализовать все эти вещи? А? Кто знает?

Руководитель снова прервался, глядя на нас. И тут вдруг Антон поднял руку.

— Да, Антон, пожалуйста, можете ответить.

— Для создания пузыря Алькубьерре вокруг объекта, аналогичного по размеру МКС, требуется энергия, эквивалентная массе Юпитера, — ответил борец. — Ничем подобным мы управлять пока что не можем.

То, что сказал Антон, настолько не соответствовало его внешности, что вызвало почти физически ощутимое чувство диссонанса. Я поймал на себе взгляд Дианы. Она улыбалась, наблюдая за моей реакцией.

— Совершенно верно! — кивнул Сергей Сергеевич. — А теперь посмотрите на современную ситуацию в квантовой физике. На энергетический барьер, мешающий получить, так сказать, практические данные для дальнейшего построения так называемой Стандартной Модели? Ничего не напоминает, а?

Он улыбнулся.

— Научная общественность признаёт, что обладает реальными знаниями не более чем о трёх процентах вещества Вселенной, которые относятся к барионной материи. И, чтобы объяснить расхождение между совсем уж очевидными экспериментальными данными и теорией придуманы всяческие своего рода костыли вроде тёмной материи и тёмной энергии. Конечно, это сделано намеренно! Но мы отвлеклись. Итак, энергетические ограничения. Действительно: как утилизировать целый Юпитер энергии? Или построить ускоритель частиц, размером с Млечный Путь?