— У чиновников и без того уже возникают вопросы, почему в космическом проекте у нас так мало трийан занято. Пока что выкручиваемся, но рано или поздно нас могут прижать…

— Скажи, а предполагается, что в космос полетит исключительно человеческий экипаж? Твоя дочь? Или кто-то из трийан тоже готовится к полёту, пускай и во вторую очередь? — спросил я, обращаясь к Ринэлу.

Он посмотрел на соседку. Та, явно смутившись, опустила взгляд.

— Современные технологии не могут обеспечить безопасное путешествие трийан на орбиту. При перегрузках возникнут сложности со вспомогательным кожаным дыханием, что приведёт к отёку органов кровообращения. Мы тестировали установки, с жидкостями, насыщенными кислородом, но это не решило проблему. Во время тестового испытательного полёта на ракетоплане трийан чуть не погиб… поэтому мы приняли решение отказаться от эквивалентности в космической программе, — ответил глава корпорации.

— Что ж, тогда у нас как минимум есть мотив! — улыбнулся я. — Возможно, часть трийан организовала заговор, чтобы не допустить полёт человека.

Ринэл и Лаймиэ синхронно опустили взгляд и заметно покраснели, будто в смущении. Какое-то время в кабинете царило молчание.

«Похоже, у них есть что-то вроде культурного табу для обсуждения таких тем», — заметил Вася.

«Понял уже», — ответил я.

Жаль, что слишком поздно. Но сказанного не воротишь — остаётся только ожидать реакции.

— Мы в тебе определённо не ошиблись, — справившись с эмоциями, первым заговорил Ринэл. — Вы очень свободно рассуждаете на такие темы.

— Наверно, после всего, что с тобой случилось, тебе проще, — добавила Лаймиэ.

— Пожалуй, — согласился я. — Вы поделитесь материалами по расследованиям?

— Разумеется, — кивнула Лаймиэ. — Кое-что тебе уже передал Айтэн. То, что могло быть санкционировано без применения высших уровней допуска.

— Думаю, там много лишнего, так? — улыбнулся я. — Пустые материалы о людях, которые по каким-то причинам были рядом. Вплоть до их биографий и родственников.

— Что ж, возможно, ты прав, — ответила девушка, убрав со лба непослушный локон рыжих волос.

Я заметил, что ей сложно далось это признание, хоть она и не подавала виду.

— Мы можем продолжить в моём кабинете, — добавила она, посмотрев на начальника.

Тот в ответ кивнул.

— Да. Это будет разумно. Только прошу… осторожнее. Нельзя, чтобы информация просочилась куда-то за пределы СБ. Даже намёками. Мне уже хватило заседания продовольственного комитета Собрания Округа, которое организовал «Сельхозинвест». Когда мы всего лишь намекнули, что, возможно, не стоит распахивать поля в непосредственной близости от реликтового влажного леса.

— Мы должны были ответить, — заметила Лаймиэ.

— Да, но как? — Ринэл пожал плечами. — Мы можем дискредитировать департамент, а потом выступит их президент на Совете и опять расскажет о голодающих трийанах в городском округе.

В этот раз девушка промолчала. Она поднялась со своего стула и выжидательно посмотрела на меня.

— Благодарю за разговор, — сказал я, обращаясь к Ринэлу.

— Формально ты остаёшься телохранителем моей дочери, — сказал тот, вздохнув. — Но если поможешь разобраться с этим кризисом — мы придумаем, как обеспечить тебе карьерный рост.

Я кивнул, и мы с Лаймиэ вместе направились к лифту.

От неё очень приятно пахло. Этот запах окутал нас, едва двери лифта закрылись. Нотка волнующих пряностей, свежесть и неясные обещания, смешанные с мечтами. Никогда ещё поездка на лифте не казалась мне такой короткой.

— Приехали! — сказала она, улыбнувшись, когда заметила, что я мешкаю.

— Твой кабинет тоже в подземелье? — спросил я, возвращая контроль над собственными эмоциями.

— У меня их несколько, — ответила она. Потом указала на ближайшее ответвление пешеходной дорожки, ведущее к выходу с личной территории хозяина поместья.

— И… в какой же мы идём? — спросил я.

— А ты бы в какой хотел? — вдруг спросила она, понизив голос.

Я растерялся. Но признаюсь: пульс подскочил. От одного намёка на возможную близость.

— Да шучу я, — рассмеялась она. — Идём в тот, который совмещён с моими апартаментами. Он самый защищённый.

— Слушай. У меня ещё вопрос есть. Насчёт трийанского пения, — сказал я, чтобы вернуть разговор в рабочее русло.

Лаймиэ неожиданно сбилась с шага и огляделась, словно хотела убедиться, что рядом нет никого, кто мог бы нас подслушать.

— Спрашивай, — ответила она.

— Проводились ли какие-то исследования насчёт того, какое оно имеет значение? — спросил я. — Мне просто показалось, что сама песня может нести какую-то информацию. Да, там нет слов на трийанском — в том виде, в котором мы его знаем, но…

Девушка остановилась, глядя на меня расширенными от ужаса глазами. Она учащённо дышала.

«Блин, вот зачем ты на рожон лезешь?» — возмущённо заметил Вася.

«Ты что, не понял? Мы нащупали что-то. Вспомни моё полётное задание!» — парировал я.