— Ну, здравствуй, мне было интересно, когда я снова получу весточку от моей дочери-бунтарки.

Паркер фыркнула и плюхнулась на синий диван.

— О, да, я та еще бунтарка. Никаких татуировок. Никакого пирсинга. Никаких арестов. Нет даже штрафа за неправильную парковку. Придумай что получше, мама.

— Итак, где ты?

— У Леви. У него квартира в Скоттсдейле, прямо посреди торгового района. Множество ресторанов, художественных галерей… просто классная атмосфера. Вчера вечером мы ужинали с его родителями. А вид отсюда… мама, он просто невероятный.

— Ты не похожа на мою дочь. Кто похитил мою дочь? Ту сварливую? Ту, у которой всегда находился остроумный комментарий?

Паркер усмехнулась.

— Что я могу сказать? Пустыня мне подходит.

— А Леви? Ты останешься с ним?

Прежде чем Паркер успела ответить, мужчина, который похитил дочь Джейни, прошаркал по коридору в одних лишь черных боксерах, низко сидящих на бедрах, с растрепанными волосами и радостной ухмылкой на небритом лице. Она проследила взглядом за ним на кухню.

— Да, я остаюсь с Леви.

Он взял стакан воды, бросил на нее быстрый взгляд через плечо при упоминании своего имени и подмигнул.

Паркер облизнула губы, а ее глаза продолжали блуждать по его загорелому, мускулистому телу.

— Между вами что-то происходит?

Она поймала себя на мысли: «Что бы сказал Леви?».

— Да. Между нами определенно что-то происходит.

Леви прислонился к стойке и посмотрел на нее взглядом, от которого у нее вдвое участилось сердцебиение.

— И… когда ты вернешься домой? Ты нашла работу? Там безумно жарко, не так ли?

Джейни имела склонность болтать, когда нервничала. Она очень нервничала, что ее мечта о том, чтобы обе ее девочки жили через дорогу от нее, могла быть разрушена парнем из другой части страны, или работой, которая не находилась в радиусе действия, одобренном Джейни.

— Я только приехала. У меня еще не было времени на поиски работы.

Через несколько секунд комнату наполнил аромат кофе. Паркер глубоко вдохнула.

— Паркер… — Джейни вздохнула.

— Как Пайпер?

— Хорошо. Завтра они делают предложение по покупке дома Уэстманов.

Паркер закрыла глаза и медленно кивнула.

— Ну, конечно.

— Я думала, ты обрадуешься. Это означает, что они не останутся с тобой надолго. И ты сможешь вернуться домой.

Фыркнув от смеха, она открыла глаза и увидела Леви, стоящего перед ней с кружками кофе в каждой руке. Паркер скривила губы. В одной руке она держала телефон, а другой сжимала простынь, обернутую вокруг ее обнаженного тела. Улыбка на лице Леви говорила, что он тоже это понимал. Он пожал плечами и начал убирать кружку. Недолго думая, она отпустила простынь. Ткань распахнулась. Леви воспользовался ее затруднительным положением, устремив на нее пристальный взгляд.

— Я вернусь домой, когда буду готова. — Паркер щелкнула пальцами.

Глаза Леви метнулись к ней, и на его лице застыла дерзкая ухмылка. Она указала на кружку. Он протянул ее ей, а затем сел на кофейный столик напротив, потягивая кофе и любуясь видом из первого ряда. Паркер подтянула колени к груди. Леви нахмурился.

— Но как скоро?

— Передавай привет папе. Мне пора. Поговорим позже.

— Сегодня вечером?

— Возможно. Или завтра.

Джейни вздохнула.

— Ты убиваешь меня.

— Люблю тебя. — Паркер нажала «отключить» и отбросила телефон в сторону. — Как тебе вид?

Леви отпил кофе.

— Раздвинь ноги хоть на дюйм.

— Ты же понимаешь, что кофе горячий. Я могу облиться и получить серьезные ожоги. Тебе следовало принести мне халат или накрыть простыней, но вместо этого тебя интересует то, что ты увидишь, если я раздвину ноги хоть на дюйм. Что это говорит о тебе?

Он скривил губы, опустив глаза на случай, если ее ноги раздвинутся.

— То, что я не могу мыслить здраво при виде тебя без одежды. И то, что я парень и сейчас мне очень сильно хочется тебя трахнуть.

Брови Паркер взлетели вверх.

Леви выдержал ее взгляд и пожал плечами.

— Все остальное было бы ложью. Это тот момент, когда ты плещешь мне в лицо горячим кофе или даешь пощечину, а затем забираешь свои вещи и уходишь, хлопнув за собой дверью.

Большая часть его слов содержала сарказм, но небольшая часть его тона выражала боль. Он не оскорбил ее. Леви хотел ее, даже если его честность звучала немного грубо.