К пяти она вернулась в квартиру, понятия не имея, что ему скажет. У дверей ее встретили Рэгс, аромат итальянских трав, тихая музыка на заднем фоне и лязг сковородок на кухне.

— Ты готовишь?

Смотрясь великолепно в темных джинсах и васильковой футболке, облегающей его скульптурный торс, Леви оглянулся через плечо.

— Иногда. — Размешивая красный соус в медной кастрюле, он с опаской на лице окинул ее взглядом.

— Прости, что я так сбежала. Это было незрело с моей стороны. — Она подошла к нему сзади, прижалась грудью к его спине и обвила руками его талию.

Леви напрягся.

— Но я не жалею, что заставила тебя быть честным со мной. Мне нужно было это услышать. Я просто еще не решила, что буду с этим делать.

— Где ты была? — Его голос звучал холодно.

Паркер отодвинулась от него, чувствуя, что пересекла невидимую черту, которую он не предлагал ей пересекать.

— Просто гуляла по магазинам. Выпила слишком много кофе. Пришла в ужас от цен на дорогие шмотки, которые никогда не смогу себе позволить.

Он продолжал помешивать соус.

— Ты злишься?

Леви покачал головой.

— Не спрашивай, если не хочешь…

— Я уже поняла, Леви! И спрашиваю, потому что хочу знать.

Он выключил газ и швырнул деревянную ложку на стойку, разбрызгав повсюду соус, затем повернулся к ней.

— Да! Я злюсь, потому что не мог справиться с этим дерьмом. Ждать ответа целый гребаный день. У меня была работа, но я не мог ни на чем сосредоточиться или чертить, вот как сильно дрожали мои проклятые руки!

Он вытянул трясущиеся руки. Затем сжал их в кулаки, чтобы остановить дрожь.

Знакомая боль вернулась в грудь Паркер, и слезы наполнили ее глаза.

— Ответа на что? — прошептала она.

— На обычный вопрос. Ты ушла?

— Что?

— Ты ушла? Они все уходят. Толкают меня снова и снова, пока я не выверну перед ними душу на изнанку, а затем уходят. Кто останется с придурком, который не умеет подвергать цензуре то, что говорит? Если собираешься уходить, то уходи. Но не оставляй здесь свои шмотки и не оставляй меня в подвешенном, мать его, состоянии на весь день, гадать, когда же ты вернешься — и вернешься ли вообще — или позвонишь.

Он усмехнулся, запустив пальцы в волосы.

— Или мой любимый вариант… пошлешь друга забрать твои вещи. Просто… — его голос дрогнул, — …скажи мне, если уходишь.

— Я не те другие женщины.

— Ты толкала меня так, будто хотела знать, что я на самом деле думаю, но никто не хочет знать…

Паркер толкнула его в грудь, заставляя приблизится обратно к плите.

— Теперь я толкаю тебя! Просто чтобы нам это было ясно. — Она посмотрела на него. — И если я тебя о чем-то спрашиваю, то это потому, что хочу знать, что ты на самом деле думаешь. Это делает меня кем-то, а не никем. Если мне не понравятся твои слова, я, возможно, уйду, чтобы еще раз их обдумать, зализать раны и успокоить свое эго, но я вернусь. Если ты не хочешь, чтобы я была здесь, выстави мои вещи в коридор. В противном случае я остаюсь. Понял?

Мышца на челюсти Леви пульсировала, он моргал, глядя на нее, и сжимал кулаки.

— Ты распаковала мой чемодан, но не свой. Не думаю, что ты сама веришь в то, что останешься.

Паркер закатила глаза, повернулась и потопала в сторону своей спальни. Леви последовал за ней на безопасном расстоянии. Она перетащила свой чемодан в его комнату и зашла за угол в его глубокую гардеробную. Без всякого разбора вытащила содержимое первых двух ящиков сверху и сунула все в нижний. Затем заполнила два пустых ящика своим нижним бельем, шортами и джинсами. Одним быстрым движением отодвинула его аккуратно развешанную одежду в дальний конец шкафа. Менее чем за две минуты развесила свои рубашки и платья. На нижней полке теперь стояло несколько пар ее обуви, а чемодан был пуст.

С глубоким вздохом она повернулась к загораживающему выход Леви, который ухмылялся, цепляясь большими пальцами за карманы.

— Я только что пометила свою территорию. Не вторгайся на нее, иначе будут последствия. Я. Не. Ухожу.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

Вжух!

Леви украл ее момент.

— Не говори так.

Он пожал плечами.

— Ладно, но это ничего не меняет. Небо голубое, вода мокрая, а Земля круглая, скажу я это вслух или нет.

— Ты не знаешь меня достаточно долго, чтобы любить.

Ее голос дрожал, потому что в последний раз, когда кто-то ее любил… он умер. И он тоже признался ей в любви в гардеробной. Гардеробные несли в себе неудачу. Очень сильную неудачу.

Леви шагнул ближе.

— Ты тоже меня любишь.

Оглушительный пульс в ушах Паркер заглушил весь остальной шум.

— Ты одурманен сексом.

Он ухмыльнулся.

— Верно. Но я люблю тебя не за это.

— За это. Это желание. Очень мощная вещь. Оно инстинктивное. Физическое. Плотское. И когда оно хочет чего-то, мозг отключается… — Слова Гаса лились с ее дрожащих губ, — …и ты говоришь то, что на самом деле не думаешь.