Я провел глазами Стояна и сам пошел к своему шатру. Нужно позавтракать, а уже после принимать самое непосредственное участие в подготовке к штурму и в дальнейшей подготовке к подрыву стены. Вот только завтрак не особо лез в горло. И не потому, что это была уже опостылевшая овсяная каша с вареными яйцами, это еще можно пережить. А почему?

— Что? Заболел? — удивленно озвучил я мысли в слух.

И, как только я догадался, откуда хандра, почему ломит кости, бросает в озноб, сразу чуть ли не пошатнулся от слабости. В прошлой жизни, когда даже понимал, что заболеваю простудными или вирус подхватил, что случалось редко, но метко, с большими температурами, не брал в руки градусник, так как знал, если увижу, что у меня больше, чем тридцать семь, то сразу же расклеюсь. Вот и сейчас гнал мысли о болезни прочь, но не особо получалось.

Я еще не болел в этой жизни, так что думал, что эта участь меня обойдет стороной. Но, нет. Отсюда и вполне теплая погода кажется промозглой. И солнце не греет.

— Идем к учебной стене! — сказал я, выйдя из шатра.

Как же хотелось поболеть! Прочувствовать постельный режим, выпить молока с медом. А еще все вокруг тебя носятся, бульончики варят, охают и ахают, с ложечки кормят. Точно! Как только решу насущные проблемы, да встречусь с женой, обязательно поболею.

А пока, несмотря ни на что, необходимо работать, ну, или «торговать лицом». Это же важно, чтобы военачальника видели воины, что он полон сил и решимости. Вот я и показывал, что сил много, хотя их практически не было, а решимость… Ее было больше, чем сил. Я принял решение штурмовать Владимир, к тому и готовились.

Вспомнив некоторые примеры из истории, я приказал построить сто метров, пусть не точной копии, но похожей на ту стену, которая окружала стольный град Владимирского княжества. И теперь и днем, и даже ночью, если только воины отдыхают в светлое время суток, идут тренировки.

Мы и ранее отрабатывали штурмовые действия, хотя, это стоит признать, недостаточно времени уделяли отработке подобных навыков. Теперь уже пятый день наверстываем упущенное. И есть успехи, на самом деле. Прав был когда-то Александр Васильевич Суворов, который перед штурмом Измаила организовал тренировки на выстроенной тренировочной стене. Там он гонял и днем и ночью будущих штурмовиков и взял, казалось, неприступную крепость. Вот и я хочу взять Владимир.

Кроме того, постепенно, но пристреливались наши камнеметы. Осадные орудия теперь оправляли камни кучно и чаще всего прямо поверх стены. Так что появлялись шансы очистить целые пространства, чтобы туда хлынули мои воины.

— Готовы? — спросил я у Алексея, которому, исходя из его немалого опыта боевых действий, доверил контроль над подготовкой к штурму.

— Моя смена отработала все упражнения и заготовила все необходимое, лестниц вдвое больше нужного, — рапортовал родственник.

Алексей посмотрел на меня пристально, нахмурил брови.

— Прихворал, воевода? — спросил он.

— То не важно, — отмахнулся я. — Корзины отрабатываете?

— А как же! Ох и горазд же ты на выдумки разные! — весело сказал Алексей.

Это хорошо, что отрабатывают «корзины», интересная вышла конструкция, должна помочь при взятии крепости. Этим термином я назвал толлеон, приспособление, которое при осадах использовали еще в древнеримские времена, о котором не должны были забыть и в Средние века.

Сущность механизма заключается в том, что на одном конце рычага были веревки и еще одна корзина, чтобы туда наложить груз из камней. С другого конца, вторая корзина, а в ней лучники или иные воины. В нашем случае, все же лучники, частью арбалетчики.

— Завтра начинаем приступы. Твоя смена первая, — сказал я, и настроение Алексея несколько поубавило радости и веселья.

— Понял тебя! Дозволь идти к ратникам, нужно еще отработать некоторые приемы, — произнес тысяцкий, я лишь махнул рукой, разрешая.

Першило и даже болело горло, хотел поберечь его и меньше разговаривать.

После я пошел к розмыслам, проследить, как у них идет работа, тем более, что они вели учет по заготовкам лестниц, мостков и других нужных конструкций. Тут были пять мастеров, а также целая сотня ратников. Вот они на постоянной основе и занимались строительством механизмов. Выделение отдельной розмысловой сотни оправдано. Ратники наторели в строительстве осадных сооружений настолько, что простые пороки клепают походя, для разминки. А мастера уже сами, без моей подсказки, несколько усовершенствований придумали.

Была бы возможность закидать весь город камнями, сделал бы это уже вчера, так как катапульт хватает с избытком. Но там много условно гражданских и Карачун не хочет их выпускать, он использует и рабский труд владимирцев и просто, как элемент шантажа, подставляя горожан под наши камни и огонь.

Карачун вовсе не желает со мной разговаривать. Один раз мы встретились, так положено пере сражением, посмотрели друг на друга, перекинулись дежурными фразами, разъехались. Я предложил сдаться, даже денег предлагал за сдачу, но воевода Ростислава Юрьевича, прогнозируемо, отказался.

Я собрал про него некоторую информацию, нужно же знать, кто твой враг, чтобы сыграть на слабостях противника. Так вот, Карачун не предаст Ростислава Юрьевича, он по трупам пойдет и не станет так, как я сегодня, сомневаться. Чего стоит то, что он приказывал выгонять людей из укрытий, когда мы впервые обстреливали город и его укрепления. Психолог хренов, наверное, посчитал, что несколько десятков жизней владимирцев от наших камней и огня заставит меня уйти. Не заставят, но теперь мы метаем камни аккуратнее и только в стену.