Боброк предпринял попытку одним отрядом взгромоздиться на вал. На склоны вала были положены лестницы, которые крюками сцепились с землей. По лестницам на склонах стали восходить воины Братства, но… кипящее масло полилось вниз. Хорошо, что еще с ближайшей осадной башни вовремя предупредили, что защитники стали готовить котлы с маслом. Так что жертв ужалось избежать. Некоторые ратники получили лишь незначительные ожоги.

Три часа боя и новая смена, после четвертая группа штурмовиков отправилась выполнять свою работу, далее опять настала очередь смены Алексея.

И завертелось. И днем, и ночью, пусть и в меньшей степени, шли штурмовые действия. Нас было больше, намного больше, потому нескончаемый штурм, по принципу, который будут использовать в будущем монголы, изматывал защитников.

Тем более, что мои воины обучены принимать команды и исполнять их, даже те, которые напрямую сражения не касаются. Есть команда спать, значит, ратники лягут и будут спать, даже не желая этого делать. Ну, или закроют глаза и точно не станут мешать выполнять команду своим со-ратникам-братьям.

У моих воинов есть сон, они нормально питаются, относительно умеренные физические нагрузки. Четыре дня вот таких штурмов и начнем генеральный.

Так что получается, что принимать решения, от которых зависят жизни других можно и нужно. А еще за собой следить необходимо, так как смертный и, как показывает практика, могу заболеть даже простудой, или ангиной.

Пять дней методической работы по осуществлению штурма прошли не без сбоев, но, в целом, качественно. Да, были проблемы с ротацией, когда на полчаса-час под стенами Владимира почти не было войск Братства. Однако, враг, привыкший к непрекращающимся приступам, все равно оставался в напряжении.

Однажды чуйка подсказала, что враг должен, обязан, что-то предпринять. Появлялось ощущение тревоги, завязанное на опыте и каких-нибудь признаков, которые я замечаю, но вовремя не анализирую, оставляя на откуп своему подсознанию. Да, наверное, это все же называется чуйка.

И вот, когда ощущения тревоги начали нарастать, я приказал подставить под удар корзины и некоторые катапульты. Вылазка защитников не просто напрашивалась, она была необходима для Карачуна. Уверен, что мой оппонент, если и не на теории, без академического объяснения психологии людей, на интуитивном уровне, чувствовал, что одна маленькая, пусть даже абсолютно ничего незначащая победа, его людям просто необходима. Эта попытка воспламенить сердца ратников противника даже перезрела. Я бы еще днем ранее что-нибудь предпринял на месте Карачуна.

Есть такая мудрость, народная ли, или кто-то из умных людей сказал, но ее суть заключается в том, что в случае, если нельзя что-то изменить, это «что-то» нужно возглавить. Возглавлять вылазку противника, конечно, я не стал, хотя был бы не против завести их, как в той сказке про крысолова, куда-нибудь в яму с кольями, если нет по близости моря. Но вот «положить сыр в мышеловку», это да, это я мог сделать и сделал.

Оставленные почти без охраны две корзины, одна осадная башня и еще пять пороков — это тот приз, на который не мог не облизнуться даже самый предусмотрительный противник. Мы специально сделали вид, что ротация нарушилась. Одни воины ушли, другие только начали нарочито медленно и вальяжно выстраиваться. Все это делалось столь явно, что могло вызвать подозрение. У отдохнувшего человека с незамутненным разумом — да, он задумается, а не ловушка ли это; у того, кто воюет почти без сна четвертый день -нет, критическое мышление попросту отрубается, уступая место хоть что-то сделать, как-то навредить врагу.

Цель непрекращающегося штурма была еще и в том, чтобы утомить противника, расшатать его психику и заставить совершать ошибки. Злые, не выспавшиеся, усталые ратники князя Ростислава Юрьевича, ведомые Карачуном, были не способны критически мыслить, они клюнули на уловку, пошли на вылазку.

Отряд защитников, не менее, чем в пять сотен, вышел из города и с криками побежал в сторону оставленных нами осадных орудий. Те мои люди, которые еще были рядом с механизмами, устремились прочь, они были готовы к побегу, оставались без особо тяжелых доспехов, почти без оружия. Так что убежать удалось.

Ну, а ратники воеводы Карачуна радовались, что у них так просто все получилось, что злые конструкции, державшие в напряжении немалую часть крепостной стены, можно почти спокойно разрушать. Складывалось такое впечатление, что они не ожидали успеха, потому не сразу организовались. Только через несколько минут, после того, как защитники захватили механизмы, они стали обливать маслом эти осадные орудия, чтобы сжечь. А две катапульты, так и вовсе, пробовали тащить в крепость, вероятно, посчитав, что можно использовать механизмы уже против нас.

И тогда по ним ударили. Сразу два десятка пороков, до того замаскированных, отправили почти две сотни камней размером с кулак в сторону ратников, вышедших на вылазку. Уже в это время на изготовке, спрятанные за двумя небольшими холмами, в ожидании, пребывали два отряда союзных половцев. Мало того, ждали своего часа и две сотни тяжелых конных ангелов.

Противник растерялся, когда в него полетели камни. Кто-то из них попробовал сразу же рвануть к воротам Владимира, но командиры придержали своих воинов. Такое бегство было бы может и лучшим исходом для нас. Нет, схватки в данных обстоятельствах никто не опасался. Но, если бы те, кто пошел на вылазку, сбежали не солоно хлебавши, дух защитников точно просел бы до низших показателей. Да они и сами бы между собой переругались. В таких условиях люди склонны искать виноватых.