Мои руки дрожали, пока я возилась с ключом, наконец вставила его в замок и открыла дверь. Там горел свет, что означало, что подруга вернулась домой. Слава Богу. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить своё быстро бьющееся сердце.

— Джинни! Ты здесь? — я позвала её, как только закрыла и заперла дверь. — Мне нужно с тобой поговорить.

Я бросила свои вещи и улыбнулась, услышав, что из её комнаты доносится ее любимая музыка в стиле хэви-метал. С ней всё в порядке. Всё будет хорошо. Мы вместе придумаем, что делать дальше. Я рассмеялась, представив Джинни в её обычном наряде. Этой девушке удалось сделать так, что кожа и цепи прекрасно на ней смотрелись, чего у меня никогда не получалось.

Я буду вынуждена сказать ей, что у меня появился преследователь. Тогда она убедит меня, что мне нужно обратиться в полицию. Боже. Это так плохо. Я всё испортила. Почему? За что? Почему я захотела провести вечер в одиночестве? Почему я захотела притвориться кем-то другим?

Мы с Джинни не были похожи друг на друга, но смогли подружиться, и прожили пару лет в одной квартире, несмотря на то, что я добилась успеха в модельном бизнесе, в то время как она испытывала некие сложности. Тем не менее, у неё был богатый парень, и она редко оставалась дома. Может быть, я посоветую ей пожить у него недельку-другую. Просто на всякий случай. Это будет наилучший план.

А что насчёт тебя?

Я не могла просто взять и уехать, хотя работа моделью и ненависть к Лос-Анджелесу и всем фальшивым людям постоянно усиливались. Но вернуться домой было невозможно. Я рассмеялась. Мой дом больше не в Новом Орлеане. И моей матери на это наплевать. Я была для неё всего лишь обузой. Господи. Я даже толком не могу нормально соображать.

Успокойся. Дыши.

— Джинни! — позвала я снова, стараясь не обращать внимания на тошноту, охватившую меня, когда я добралась до кухни и достала бутылку воды из холодильника. Она, как обычно, оставила кухню в беспорядке, что заставило меня закатить глаза. В остальном она была идеальной соседкой. Я открыла бутылку и сделала глоток, прежде чем направиться по коридору в её комнату. Чем ближе я подходила, тем сильнее становилась тошнота, пока я не почувствовала слабость. Могу поклясться, что из её комнаты доносился странный запах.

Дверь была приоткрыта, что означало, что она не с Рори. Тем не менее, я постучала.

— Эй. Ты там? — запах определённо был отвратительный. Какого хрена?

Когда она не откликнулась, я толкнула дверь.

«Куда бы ты ни отправилась, я найду тебя. Ты заплатишь за свои грехи».

Слова вертелись у меня в голове, повторяясь несколько раз, словно заезженная пластинка. Мой желудок скрутило, и я закрыла рот и нос рукой, бутылка с водой выскользнула из моих пальцев. Я видела, как она падает на пол, разбрызгивая воду.

Всё вдруг стало словно в замедленной съёмке.

Я не могла дышать. Не могла думать.

«За смертные грехи нужно расплачиваться тем же».

Ужасные слова были написаны на стене красными чернилами. Нет, кровью. Её капли стекали с букв.

Невозможно описать столь ужасную сцену. Она мертва. Мертва. Её тело, лежащее посреди кровати, в крови… О, нет. Нет!

Я отшатнулась назад, ударившись о стену в коридоре. Повсюду была кровь, её следы были на стенах и полу.

Голова подруги была повернута, в безжизненных глазах отражался весь ужас, через который она прошла.

Он выбрал не того человека. Из-за меня. Я убила её. Я. О Боже. Ох…

— Джинни. Джинни! — я сползла на пол и завыла.

ГЛАВА 2

Франсуа

Новый Орлеан

— Ты не в своём уме. Ты же знаешь это. Тебя убьют.

Как будто смерть меня хоть сколько-нибудь беспокоила. Я привык к кровопролитию и насилию, мёртвым телам и искалеченным конечностям. Однако, не сегодня.

Ухмыляясь, я выхватил шлем у одного из рабочих.

— Ну и что? Живём только раз.

Я не смог удержаться от улыбки, глядя на своего приятеля, с которым дружил более двадцати лет, прежде чем застегнуть ремешок под подбородком и широкими шагами направиться к специально спроектированному «Корветту», к разработке которого я приложил руку. Гоночные автомобили не были моей сильной стороной, я просто любил их с тех пор, как мой отец взял меня с собой на гонку «Дайтона 500», когда мне было восемь или девять лет. После этого я пристрастился к скорости.

Мечта о владении не только гоночным треком за пределами Нового Орлеана, но и гоночной командой теперь стала реальностью. Мы с приятелем были деловыми партнёрами в этом деле, используя не только объединённый капитал, но и наше мощное влияние, чтобы проект не претерпел никаких сбоев. Я обладал огромной властью не только в Новом Орлеане, но и во всей Луизиане, а также в нескольких других штатах. Политики были в ужасе от того, что я и моя семья могли сделать, от того влияния, которым мы обладали. Выборы выигрывали и проигрывали только те, кого мы поддерживали.