Я смотрю на свое пассажирское сиденье, заваленное конвертами и письмами. Я протягиваю руку и беру один из немногих писем, который еще не читала. Я вскрываю конверт, вытирая слезы, чтобы они не размыли слова на бумаге.

Дорогая Валор,

Ты влюблена.

Долгое время я не знала, что такое любовь. Я прошла через столько тьмы. Мое прошлое было наполнено жестокими воспоминаниями. Я ненавидела саму идею любви. Тогда я впервые услышала биение твоего сердца.

Ты принесла свет в мою жизнь, в котором я никогда не подозревала, что нуждаюсь. Я была сражена тобой в тот момент, когда твое маленькое "я" появилось на мониторе. Твой отец так нервничал, пока не услышал тихий ритм твоего сердца. Ты - причина, по которой мы оба верим в любовь, Валор Лайла.

Я надеюсь, что этот мужчина или женщина, неважно, любит тебя так, как ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили. Возможно, я не знаю тебя так, как мне хотелось бы. Я не знаю, что ты любишь, или твою любимую еду, но я знаю, каково твое сердцебиение. Я знаю, что твоя улыбка даже в детстве могла бы наполнить светом весь мир. Ты особенная. Ты восстановишь разрушенный дом, мой ангел.

Я надеюсь, они понимают, как им повезло, что ты их любишь.

Я скучаю по тебе. Я люблю тебя. Я надеюсь увидеть тебя.

– Аннализа.

Но любила ли ты меня? Ты могла бы вернуться, когда я была постарше. Ты могла бы быть там, но предпочла этого не делать.

Ты не бросаешь людей, которых любишь. Вы не бросаете их, даже не попрощавшись или не объяснившись. Вы не оставляете своего ребенка гадать, куда вы пошли, гадать, что с ним было не так, что заставило вас уйти. Это не любовь.

Это гребаная заброшенность.

Я хочу, чтобы она сказала мне эти слова. Я хочу, чтобы она посмотрела мне в глаза и сказала, почему она ушла. Мне не нужны эти дерьмовые письма. Мне нужна мама, а не эта печальная попытка быть рядом со мной.

Она посмотрит мне в глаза и скажет, почему бросила меня, когда мне было два года. Почему меня было недостаточно, чтобы остаться.

Я была вихрем эмоций, варьирующихся от печали до чистой ярости. Я не могла удержаться за одну без того, чтобы другая не врезалась в меня. Я была разъяренным морем смятения, темно-синим и наполненным таким сильным гневом. Я была тем океаном, который поглощал прибывающие корабли и заставлял серферов пропадать без вести.

Я продолжаю свой путь в направлении маленького городка Алтон, не останавливаясь, пока не подъезжаю к дому, который соответствовал адресу письма. Я сижу в своей машине, припаркованной на противоположной стороне дороги, и просто наблюдаю, как гребаный серийный убийца.

Машина Бишопа - первое, что я замечаю. Вот оно. Дом, в котором он вырос вместе с моей матерью. Гребаный двухэтажный дуплекс с широким крыльцом и этими дурацкими колокольчиками, свисающими с перил. Я находилась в центре пригородного района, окруженного домами с зелеными лужайками в тон и индивидуальными почтовыми ящиками.

Я устала ждать, быть в неведении относительно человека, который меня создал. Я хотела увидеть ее своими глазами. Я хотела, чтобы она увидела меня. Чтобы увидеть маленькую девочку, которую она оставила позади. Я хотела увидеть лицо Бишопа.

Мои ноги сами собой переступают через дорогу. Каждый шаг - это еще один шаг к ответам, которые я искала всю свою жизнь. По другую сторону этой двери находится холодная, суровая правда.

Никто больше не может убежать от этого. Мы все должны смотреть правде в лицо.

Прогулка по тротуару до двери, казалось, заняла несколько часов. Оказавшись перед красиво сделанной дверью, я колеблюсь, прежде чем постучать.

Действительно ли я хочу это сделать? Хочу ли я рискнуть услышать что-то хуже, чем молчание? Неужели мне так нужны ответы, что я готова пожертвовать своим душевным спокойствием? Хочу ли я знать, лгал ли Бишоп?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, переминаясь с ноги на ногу на ступеньках крыльца дома этой женщины. Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями.

Ты можешь это сделать, Валор, ты можешь это сделать. Я открываю глаза и с последним вздохом стучусь в дверь своего прошлого, надеясь и молясь.…

Что тот, кто откроет, не разрушит мое будущее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я всегда находил какое-то утешение в доме Анны и Эрика. В детстве это было мое безопасное место. Когда мой отец лежал без сознания на диване, а в нашей квартире пахло горелыми сигаретами, я приходил сюда. Анна готовила ужин, и он наполнял пространство ароматом специй, и все чувствовали себя как дома.