Иваныч кивнул. Кажется, ничего другого он и не ожидал, но спросить был обязан.

Он перевёл взгляд на следующего кандидата:

— Вика, женщин-старших у нас мало, и ты бы стала одной из лучших.

Но Вика покачала головой:

— Антон Иваныч, я не готова. В экстремальной ситуации я проявила себя с нелучшей стороны. А старший должен максимально эффективно действовать в условиях форс-мажора.

— Ты слишком строга к себе, — заметил Иваныч.

Эд был полностью согласен с начальником.

Но Вика придерживалась иной точки зрения:

— Однажды я стану старшей. Обязательно. Но не сейчас.

Антон Иваныч повернул голову к Максу и открыл было рот, но Кошкин заговорил первым:

— А давайте старшим будет Эд. Я знаю, что он работает в отделе меньше меня, но будем объективны: он годится на роль старшего больше, чем я или Аз.

Азамат с энтузиазмом закивал. Вика, как ни странно, тоже не возражала.

— Я согласна с коллегой. У Эда огромный потенциал, который он непременно раскроет. К тому же в спецотделе сейчас кадровый голод — хороших сотрудников не хватает, значит, разумнее использовать тех, что есть, а не дробить другие группы.

— Я посмотрю, что можно сделать, — степенно ответил Иваныч, пристально оглядев всех присутствующих и особенно — Эда. — Идите.

14 января

Егора уже перевели в общее отделение. Ира и её сын, Тёма, кажется, поселились в палате. Вот и сейчас они сидели у койки Егора и рассказывали о собаках. Эд сначала подумал, что Тиль и Барон — их общие знакомые, но вспомнил, как Егор рассказывал о псах, оставшихся в доме его старшего, Павла.

Эд поздоровался и неловко замолчал.

Ира глянула на Егора и сказала:

— Тём, а давай-ка чай попить сходим, а? Эд, вы присмотрите тут пока за всем, ладно?

Он молча кивнул.

Когда гражданские вышли, Эд спросил:

— Ты как?

Егор усмехнулся:

— Могло быть хуже.

— Я рад, что ты живой.

Старший — Эд решил, что будет называть Егора именно так — выглядел иначе, чем до инцидента. Взрослее, спокойнее и при том строже, собраннее.

Оттого, что ему придётся заново учиться ходить? Оттого, что он едва не умер? Оттого, что он никогда не станет тем, кем должен быть?

— Я тоже, — кивнул Егор. — Хотя сначала, конечно, думал, что лучше б сдох.

— А потом?

— Потом передумал, — коротко усмехнулся старший.

Кажется, Егор не хочет говорить о том, что пережил, когда узнал, что может остаться прикованным к постели. Неудивительно. Надо быть идиотом, чтобы этого не понять и спросить «А потом?»

Эд тяжело вздохнул, убеждая себя в том, что от его упрёков в собственный адрес никому не станет легче и проще жить.

Затем вздохнул и спросил:

— Ты слышал о… группе?

— О том, что ты станешь старшим? Да, слышал.

— Ты не возражаешь? — меньше всего Эд хотел, чтобы Егор решил, будто он вознамерился сделать карьеру, пользуясь ситуацией.

— А почему я должен возражать? — приподнял бровь старший. — Уверен, ты постараешься как следует. А если нет, то имей в виду: я не намерен тут вечно валяться.

Он вдруг улыбнулся и добавил:

— Эд, ты справишься. Будет сложно, муторно и местами невыносимо. Но ты справишься. Вы все справитесь. Надо же, П-четыре! — вдруг рассмеялся Егор. — Я, кстати, не рассказывал, как Женька однажды…

Через полчаса Эд вышел на улицу и посмотрел в голубое январское небо.

— Справляться… Справляться каждый день со всем, что подкидывает жизнь, — он кивнул сам себе. — То, что надо. В самый раз.