Катрин посмотрела на него. Её глаза были полны слёз, но она сдерживалась. Она знала, что его слова были искренними, но внутри неё оставалось ощущение, что она всё ещё не свободна.

В этот же день Леклерк пришел с докладом к своему руководству. Начальник тяжело вздохнул и закрыл папку, положив её на стол. Его взгляд задержался на Арно, но в его глазах не было ни сочувствия, ни осуждения. Скорее, там читалось странное сочетание усталости и внутреннего сопротивления.

– Вы сказали, что не было найдено ни одного тела, – начал он медленно, взвешивая каждое слово. – Это касается и Поля Дюрока?

Арно кивнул, его лицо оставалось сосредоточенным, но напряжение в его плечах было заметно.

– Да, – ответил он, его голос стал глухим. – Тела Поля тоже не нашли. Как и Александра Ренара.

– Значит, они числятся среди пропавших, – отрывисто заключил начальник. Он провёл рукой по лбу, пытаясь стереть невидимую тяжесть. – Странно, Леклерк. Очень странно.

Арно чуть сжал кулаки, но быстро взял себя в руки. Он понимал, что любое излишнее проявление эмоций сейчас будет воспринято как слабость.

– Я знаю, что это странно, – сказал он, стараясь сохранять ровный тон. – Но факты таковы. Мы не нашли их тел. Ни единого следа.

Начальник встал, его высокое худощавое тело отбрасывало тень на стол. Он обошёл его, подходя к окну, и посмотрел на серое небо, словно ища там ответ.

– Дело слишком запутанное, – произнёс он после паузы. – Но полиция не занимается поиском приведений, Леклерк.

Арно резко повернулся к нему, его взгляд был полон негодования, но он ничего не сказал. Начальник продолжил, его голос стал твёрже:

– Мы не можем тратить ресурсы на то, чтобы гоняться за фантазиями. Да, прислуга подтверждает смерти восьмерых постояльцев, включая хозяина отеля Пьера Моро. Но без тел, без доказательств – это всего лишь слова.

Он обернулся, его взгляд был жёстким, но в нём не было злости.

– Что касается Поля Дюрока и Александра Ренара, – добавил он, – их пропажу придётся записать как загадку.

– Загадку? – переспросил Арно, его голос дрогнул. Он сделал шаг вперёд, его глаза блестели от подавленных эмоций. – Мы не можем просто закрыть дело, оставив его таким.

Начальник поднял руку, призывая его остановиться.

– Мы можем и закроем, – сказал он твёрдо. – У нас нет оснований продолжать. Никаких доказательств, никаких тел. Только её слова.

Он снова сел за стол, открыл папку и начал писать что-то в блокноте.

– Я понимаю, что это тяжело, Леклерк, – добавил он, его голос стал чуть мягче. – Особенно для вас, ведь вы знали Поля лично. Но вы же сами сказали, что не верите в его причастность.

– Не верю, – повторил Арно, его голос звучал глухо. – Но я не могу игнорировать тот факт, что он исчез.

Начальник поднял взгляд, его глаза были полны непроницаемости.

– Мы не будем гоняться за тенями, – сказал он. – Это дело закрыто.

Арно почувствовал, как что-то внутри него сжалось. Он молча кивнул, хотя каждое слово начальника отдавалось в его сознании эхом. Он знал, что это решение было неизбежным, но внутри него росло чувство, что они упустили что-то важное, что-то гораздо большее, чем просто исчезновение нескольких человек.

Через месяц Катрин стояла у дверей больницы, впитывая прохладный утренний воздух. Лёгкий ветерок тронул её лицо, словно стараясь стереть последние следы того кошмара, который она пережила. Её рука на мгновение задержалась на поручне, но затем она сделала первый шаг. Солнце мягко касалось её кожи, освещая выцветшую бледность лица, которая всё ещё напоминала о недавних событиях.

Вскоре ее жизнь постепенно начинала возвращаться к привычному ритму, хотя в глубине души Катрин знала, что она никогда уже не будет прежней. Каждый шаг, каждая мелочь, казалось, требовали от неё усилий, но она шла вперёд. Она знала, что должна, даже если боль и тревога становились её постоянными спутниками.

Она вернулась в свою квартиру в Париже. Узкие улицы с тенями от высоких домов, запах свежего хлеба от булочных за углом – всё это должно было бы наполнять её спокойствием, но не наполняло. Комната встретила её холодным безмолвием. Книги на полке, недописанные заметки на столе, фотографии на стенах – всё это казалось чужим. Её собственная жизнь теперь выглядела, как экспонат в музее, который она разглядывает, не понимая, принадлежит ли он ей.

Катрин начала понемногу убираться, восстанавливая привычный порядок. Она методично протирала пыль, раскладывала вещи, как будто этот процесс мог вычистить не только её дом, но и её мысли. Однажды вечером она села за ноутбук, чтобы написать первую заметку после трагедии. Её пальцы зависли над клавиатурой, и она застыла, всматриваясь в пустой экран. Слова не приходили. Вместо этого перед глазами снова встала зловещая и живая картина. Её пальцы сжались в кулак.

Несколько недель спустя Катрин сидела в небольшом кафе на углу Монмартра, погружённая в свои мысли. Она пыталась писать, но даже стук по клавишам ноутбука казался ей слишком громким. На улице шёл дождь, мягкий и успокаивающий, его капли стекали по стеклу, оставляя следы, похожие на слёзы.