Дюрок бросил короткий взгляд на врача, но его внимание уже вновь сосредоточилось на комнате.

– Что вы можете сказать? – его низкий голос прозвучал требовательно, нарушая напряжённую тишину.

– Пока всё указывает на самоубийство, – ответил врач, аккуратно снимая перчатки. – Узел был крепким, простыня привязана к балке без явных признаков вмешательства. Следов борьбы нет. Окончательные выводы можно будет сделать после вскрытия.

Инспектор ничего не ответил. Его взгляд задержался на лице художника. Что-то в этой сцене казалось ему неправильным, не хватало кусочка паззла.

Он обошёл кровать и остановился возле балки.

– Где она? – спросил он, не оборачиваясь.

– Вот, – Пьер указал на деревянную балку под потолком. Простыня была снята, но слабые следы остались, словно метки прошлого, не желающие исчезать.

Дюрок медленно осмотрел балку, задержавшись на месте, где был узел. Он провёл пальцем по дереву, затем слегка качнул головой, про себя подтверждая выводы.

– Вы упомянули, что дверь была заперта изнутри. Каково состояние замка?

– Замок в порядке, – отозвался Пьер. – Никаких признаков взлома.

Инспектор задумчиво кивнул, и его глаза вновь пробежались по комнате, в которой, казалось, всё жило своей тайной жизнью.

Дюрок задумчиво провёл рукой по подбородку, снова посмотрел на тело, затем на врача.

– Время смерти?

– Судя по состоянию ригидности, где-то от шести до восьми часов назад, – ответил врач. – Но, как я уже говорил, это пока только предварительные данные.

Дюрок кивнул, вновь обращая внимание на комнату. Его взгляд задержался на опрокинутом стуле у стены. Казалось, он посмотрел сюда неслучайно: положение ножек и наклон спинки намекали на неведомое действие, которое лишь угадывалось. Рядом валялась стопка бумаг, но их беспорядок выглядел почти упорядоченным – листы лежали так, словно кто-то специально разложил их, чтобы создать видимость хаоса.

Инспектор наклонился, поднял один из листов. Резкие линии, неясные силуэты, искажённые лица. Всё в рисунке излучало тревогу и хаос. Бумага сама пыталась говорить с ним, но словами, которые невозможно было понять.

– Это его работа? – спросил Дюрок, протягивая лист Пьеру.

– Да, инспектор. Леон был увлечён картиной в вестибюле. Он говорил, что она вдохновляет его.

Дюрок нахмурился, глядя на рисунок, словно пытаясь уловить его тайный смысл.

– Вдохновляет? – повторил он, усмехнувшись едва слышно. – Страх и вдохновение часто ходят рядом.

Пьер лишь пожал плечами, машинально потянувшись к пуговице на своём пиджаке. Он явно пытался справиться с внутренним напряжением.

– Инспектор, – вмешался врач, прерывая молчание. – Если у вас больше нет вопросов, мы заберём тело.

Дюрок ещё раз посмотрел на художника, затем коротко кивнул:

– Делайте своё дело.

Пьер отошёл к окну. Его взгляд был прикован к улице, но он ничего не видел – только слушал, как врачи аккуратно завернули тело Леона в специальный мешок. Он неспешно поправил воротник рубашки.

Когда комната снова опустела, тишина, казалось, обрела новый вес. Дюрок, стоявший неподвижно, всё ещё внимательно изучал детали, пытаясь ухватить нечто, ускользающее от логики.

– Вы знали его лично? – неожиданно спросил он, не отрывая взгляда от пола.

– Не слишком близко, – ответил Пьер, обернувшись. – Но достаточно, чтобы понимать: он был человеком сложным и страстным. Иногда это доводит до крайностей.

Дюрок не ответил. Его глаза вновь пробежались по рисункам, валявшимся на полу. Один из них был обращён вверх: искажённая фигура, обрамлённая линиями, похожими на путы.

– Укажите, пожалуйста, где находилась его простыня до того, как он использовал её.

Пьер указал на кровать. Остальные постельные принадлежности лежали в беспорядке, словно они были брошены в спешке. Инспектор подошёл ближе, слегка коснулся ткани пальцами, но, не найдя ничего подозрительного, вновь выпрямился.

– Кто был последним, кто видел его живым?

– Насколько мне известно, вчера вечером он покинул столовую один из последних. После этого никто из персонала или гостей не сообщал о контакте с ним.

Дюрок записал что-то в блокнот, затем захлопнул его и убрал в карман.

– Мне нужно поговорить с гостями. После этого мы сможем прояснить картину случившегося, – заключил он.

Пьер кивнул и повёл инспектора вниз, в вестибюль, где нетерпеливо ждали остальные.

В гостиной «Ля Вертиж», утопающей в мягком полумраке, массивные кресла с высокими спинками и столики из тёмного дерева создавали уют, но даже мерцание камина не могло растопить ледяной недоверие, витавшее среди собравшихся.