Тайная продажа земли предком и действия Селиванова сейчас могли означать только одно — Васильевы кому-то мешают. Это может быть связано с политикой, с погоней за силой, да с чем угодно.

Но почему же сейчас?

Граф считался одним из старых интриганов, которые всегда были в курсе дел высшего света. К этому можно добавить завистников, конкурентов, просто недоброжелателей. Но чтобы вот так?

Думая обо всем этом, Виктор Семенович ощутил неприятную тяжесть в груди. В голове начали мелькать отдельные фразы, сказанные его юристом. И все они сводились к тому, что атака на Васильевых началась не вчера и даже не неделю назад. Кто-то методично подрывает авторитет графа и делает это с ювелирной точностью.

Но кроме Селиванова, никто не приходил на ум.

Устав от постоянных косых взглядов, граф тяжело поднялся с кресла, запросил у дворецкого шляпу и покинул негостеприимное общество.

Дорога должны была занять почти два часа, но это дало возможность графу все хорошенько обдумать. Возможно, в последнее время он стал больше уделять внимания дочерям. Еще бы! Поздние, долгожданные близняшки стали отрадой для души. Их очаровательные улыбки, белокурые волосы и сияющие глаза отодвинули все дела на второй план.

Получается, что это ослабило его позицию?

Но едва карета пересекла центральную улицу, Васильев стукнул кучеру остановиться возле банка. Стремительно выйдя на улицу, граф прошел через главные двери и зашел в кабинет к руководителю.

Пробыв там всего сорок минут, граф вышел, сел в карету и велел править в сторону юридической конторы.

Лицо графа было полно мрачной решимости.

— Я бы хотел оставить пару писем и заверить их, — сказал он лучезарно улыбающейся помощнице.

— Но Игоря Львовича сейчас нет в офисе, — замялась Екатерина Михайловна, перебирая страницы в журнале. — Он будет только послезавтра.

— Мне подойдет любой свободный юрист.

Помощница удивилась, внимательно посмотрела на графа, отметив тени под глазами, и проводила его в нужный кабинет.

Васильев вышел через полчаса, еще более печальным, чем, когда появился на пороге.

— До скорой встречи, — на прощание сказала Екатерина Михайловна, но в ответ граф даже не посмотрел на нее, быстро скрывшись за дверями.

Сев в карету, Виктор Васильевич приказал отправлять в сторону дома.

Глядя на проносящиеся мимо дома и улочки, граф не переставал думать о супруге и детях. И эти мысли черными тучами нависали над ним, неприятно сдавливая сердце.

Когда через два часа он вышел из кареты, то уже принял, на его взгляд безумное, но единственно правильное решение.

Дом его встретил непривычной тишиной. Недавно нанятый молодой дворецкий, беззаботно поприветствовал графа и сразу же получил распоряжение отпустить до утра всю прислугу.

Это не показалось странным, так как он был в курсе многочисленных слухов о грядущем банкротстве семьи Васильевых. И поэтому был уверен, что граф таким образом хочет хоть немного сэкономить.

Однако дворецкий не покинул имение, а удалился в дальний флигель, где ему разрешали ночевать.

Сам же Васильев поднялся по скрипучим ступеням к себе в кабинет и сел за стол. Из окна, как обычно, потянуло сыростью, сказывалось наличие озера под боком.

Из комода граф достал чистые листы бумаги и родовые печати. Разложил их перед собой и начал что-то быстро писать.

Затем достал плотный конверт, сложил туда письмо, документы из банка и заклеил сургучом. Это послание он оставил в коридоре у самой двери в кабинет. После чего он запер дверь и подошел к сейфу.

Из него вытащил большую коробку. Внутри нее на красной бархатной подложке лежали два пистоля.

— Он умер здесь, — шепнул я Саньку, который пролез сквозь щель в заборе сразу после меня. — Прямо под своей любимой яблоней.

— Плохо стало? Сердце?

— Не думаю. Его последними словами было: будет так как я сказал и точка, — я постарался скопировать интонации призрака.

— Убили! — ахнул друг и прижал ладонь ко рту.

— Скорее всего. Что-то он с кем-то не поделил.

Грудь сдавило тоской, и я присел на траву, чтобы тщательно все обдумать. Душу я нашел, что там нужно делать дальше?

«Сам разберешься!» — вспомнил я и мигом разозлился.

Санек растерянно смотрел на меня, мешая своим вниманием.

— Так, отойди и не отсвечивай, мне нужно сосредоточиться.

— Ты прямо тут будешь это делать?

— Умер-то он здесь, что мне еще остается! — огрызнулся я. — Нас все равно из дома твоя тетка не увидит, деревья хорошо стоят.