— Может, чайку? — неожиданно предложил артефактор. — У меня и самовар горячий.

Я не стал обижать Кузьму Петровича отказом. Что ни говори, а он очень мне помог. Рассказал про Гораздова, а затем еще и помог поймать с поличным Юрия Горчакова.

Мы с комфортом устроились в его тесной конторке. Кузьма Петрович поставил на стол дымящий самовар объемом в ведро, не меньше. От самовара вкусно пахло дымом и сосновыми шишками, а сверху стоял фарфоровый чайник с заваркой, расписанный синими цветами.

— Значит, Володя Гораздов все это время работал над своим артефактом? — спросил меня Кузьма Петрович, разливая чай.

— Я вам этого не говорил, — усмехнулся я. — Насколько я знаю, у артефакторов не принято болтать о своей работе.

— А и не надо, — неожиданно легко согласился Кузьма Петрович. — Чужие секреты выпытывать не хочу. Вы мне только скажите — ничем незаконным Володька не занимался?

— Нет, — твердо ответил я.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Кузьма Петрович.

И вытер кончиком седой бороды неожиданно набежавшую слезу.

— Дым проклятый в глаза попал, — сконфуженно пробормотал он.

Мы выпили чаю с баранками, и я пообещал Кузьме Петровичу устроить встречу с Гораздовым. Если Владимир сам этого захочет, конечно. Впрочем, мне показалось, что причин для отказа у Гораздова нет. На зов он пока не отвечал, но в этом не было ничего удивительного. Когда жизнь человека стремительно меняется, ему нужно время, чтобы спокойно это принять.

А потом я поехал домой. И завалился спать, отказавшись даже от обеда, хотя Игнат уговаривал меня заказать еду из ближайшего трактира.

Но я предпочел сон еде и проспал до самого утра.

Я выключил воду и растерся жестким полотенцем, разгоняя кровь. Потом оделся и вышел в кухню.

Кухонный стол, за которым я привык завтракать, был пуст, а Игнат выжидающе смотрел на меня.

— Прошу в столовую, ваше сиятельство! — торжественно сказал он.

— Что ты затеял, Игнат? — рассмеялся я. — Могли бы перекусить и здесь.

— Прошу, — настойчиво повторил старик.

Стол был накрыт, словно для торжественного обеда. Крошечные бутерброды с черной и красной икрой на свежем масле, прозрачные желтые ломтики сыра, отварные яйца, фаршированные изумительно вкусным грибным паштетом. В серебряной кастрюльке оказалась рисовая каша с изюмом и медом.

— По какому случаю пирушка? — удивленно спросил я Игната.

— Мне Михаил Илларионович зов прислал, — сообщил Игнат. — Зовет обратно.

— Директор лицея? Поздравляю!

Мне показалось, что Игнат не очень обрадовался приглашению вернуться на службу в лицей.

— Присядь, Игнат, — предложил я.

Старик осторожно опустился на стул.

— Я рад, что Михаил Илларионович понял свою ошибку. Но решать тебе. Если хочешь остаться в моем доме, я буду рад. Если захочешь вернуться в лицей, я пойму и не обижусь.

— Так я могу остаться? — недоверчиво спросил старик.

— Конечно, — улыбнулся я. — Твои завтраки — это замечательно, и в доме стало намного уютнее с твоим появлением. Уверен, что и дом с этим согласен.

На чердаке что-то громыхнуло, но не пугающе, а деликатно.

— Слышишь? — рассмеялся я. — Дом подтверждает мою догадку, ты пришелся ему по нраву. Оставайся.

— Благодарю, Александр Васильевич, — кивнул старик. — Уж я отслужу, не сомневайтесь.

— А вот этого не надо, — строго сказал я. — Я доволен твоей службой сейчас, и лишнее усердие ни к чему. Как там твоя клубника, скоро созреет?

— Шутите, Александр Васильевич? Там только-только росточки появились.

— Жаль, — искренне вздохнул я. — Хорошо бы к завтраку свежих ягод.

— Так я могу на рынок съездить! — тут же вскочил старик.

— Сиди, Игнат, — рассмеялся я. — И присоединяйся к завтраку. Не будем нарушать традицию.

Мы завтракали долго и неторопливо. Игнат показал мне статью в утреннем «Имперском вестнике». Статья во всех подробностях описывала вчерашнее происшествие в Гавани и арест Юрия Горчакова. О причинах ареста репортер не имел ни малейшего понятия, зато выдвигал самые невероятные версии, одна красочнее другой.

— И откуда только газетчики все узнают? — усмехнулся я. — Может быть, они уже давно взяли на вооружение подслушивающие и подглядывающие артефакты?

— Вот уж чего не надо! — помрачнел Игнат. — Так и в уборную пойдешь, а они по всему свету растрезвонят.

Наш неторопливый завтрак прервал зов Севы Пожарского.

— Саша, ты обещал рассказать мне, для чего тебе понадобились маски! — заявил он. — И не рассказал. Я себе места не нахожу. В утренних газетах такое пишут!

— Тоже прочитал? — рассмеялся я. — Знаешь что, а заезжай вечером ко мне. И Мишу с собой прихвати. Посидим в беседке, поговорим обо всем.