Шрифт:
— Я согласен, — выдавил Горчаков.
Разговор окончательно вымотал его.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Зотов. — Обещаю, что сразу после проверки вас проводят домой. Я приставлю к вам надежную охрану. Доверенные люди будут сопровождать вас везде — и дома, и на службе, и в частных поездках. Они отлично обучены, и не доставят вам хлопот. Зато вы будете чувствовать себя в безопасности. А сейчас предлагаю вам немного отдохнуть в комнате для посетителей. Наш менталист скоро вами займется.
Служащий увел князя Горчакова. Я решил, что разговор закончен, и мое участие больше не требуется. Но Зотов неожиданно попросил меня задержаться.
— Наш менталист хочет с вами познакомиться, Александр Васильевич. Вы не против?
— Тот самый, который снимал проклятие с князя?
— Да.
По спине снова побежали противные мурашки. Но я сдержался. Да и любопытство дало о себе знать.
— Что ж, я согласен. Когда он появится?
— Господин Серебряков уже здесь, и ждет только моего приглашения.
Зотов отвел взгляд в сторону, посылая мысленный зов. А я повернулся к двери и приготовился к встрече с менталистом.
Через минуту менталист появился в кабинете. Он вошел почти бесшумно. Господин Серебряков выглядел довольно молодо, на первый взгляд ему едва перевалило за тридцать. Он был темноволосым, узкое лицо пересекала тонкая ниточка аккуратно подстриженных усов. Внимательно присмотревшись, я увидел в его волосах седину.
Глаза менталиста я разглядеть не мог. На нем были очки с темными стеклами.
— Рад с вами познакомиться, господин Тайновидец!
Серебряков говорил немного в нос, как бывает с простуженными людьми.
Серебряков, не снимая очков, протянул мне руку. Я молча пожал ее.
— Прошу простить мне мое любопытство, — мягко сказал Серебряков. — я давно хотел с вами познакомиться.
— Могу я попросить вас снять очки? — в ответ спросил я. — Зачем вы их носите?
Серебряков улыбнулся, показав ровные зубы. Снял очки, убрал их в карман и поднял взгляд на меня.
Этот взгляд был невыносимо тяжелым. Черные зрачки впились в мое лицо, словно иглы. Я почти физически почувствовал боль.
— Теперь понимаете? — спросил Серебряков. — Уверяю вас, я не нарочно это делаю. Мои способности часто работают сами, независимо от моего желания.
Я выдержал его взгляд, хоть это и стоило мне большого труда. Но в последнее время я часто смотрел в глаза существам, которые были куда могущественнее этого менталиста.
И господин Серебряков тоже это почувствовал.
— Вы очень непростой человек, Александр Васильевич, — заметил он, вновь надевая очки.
И вдруг чихнул — звонко, по-детски.
— Возможно, — согласился я. — Скажите, а зачем вы наблюдали за моим домом? Это ведь вас я видел на дорожке парка в грозу? Думаю, вы сильно промокли, оттого и простудились.
Зотов изумленно посмотрел на меня, а Серебряков коротко рассмеялся.
— Вы очень непростой человек, — повторил он. — Я хотел убедиться, что вы в безопасности. Такой ответ вас устроит?
— Мне все равно, — улыбнулся я. — Поговорите об этом с Никитой Михайловичем.
Я повернулся к Зотову.
— Мой дар промолчал. Думаю, господин Серебряков не причастен к проклятию, которое было на князе Горчакове. Вы ведь именно в этом хотели убедиться?
Теперь на меня с удивлением смотрели оба — менталист и начальник Тайной службы.
— Если я вам больше не нужен, господа, то позвольте откланяться, — сказал я. — Меня ждут дела.
Я покинул управление Тайной службы через неприметную заднюю дверь. Дошел до набережной и облокотился на высокий гранитный парапет. Несколько минут смотрел на медленно текущую воду, а потом послал зов Севе Пожарскому и Мише Кожемяко.
— Мое приглашение на вечерние посиделки в силе. Встретимся в моем саду на закате.
И весело улыбнулся пролетавшей мимо чайке.
Глава 31
Это был вечер неожиданных гостей.
Сначала вернулся мангал в виде оленя с роскошными ветвистыми рогами. Еще пять минут назад его не было, и вот он уже смирно стоит возле беседки, старательно прикидываясь неодушевленным предметом.
Чудеса!
Ровно за два часа до заката приехали гости вполне ожидаемые — Сева Пожарский и Миша Кожемяко. К тому времени мы с Игнатом уже вовсю разбирали корзинки с продуктами и готовой едой, ради которой переполошили курьеров из всех окрестных лавок и трактиров.