Его руки сжимают дерево дверного косяка, который стонет под его силой.

— Дакота, — рычит он, вызывая у меня мурашки по спине. — Маленькая пара, ты вернулась ко мне?

Когда я всего в нескольких шагах от него, что-то рвется внутри меня, осколки разлетаются у моих ног и сверкает золотая нить между нами. Это так осязаемо, я почти вижу, как это связывает нас вместе. Я бросаюсь на него, и он быстро движется, чтобы поймать меня, тихий стон срывается с его губ при столкновении.

Я утыкаюсь лицом в его шею, меня переполняют эмоции, и слезы начинают течь по моим щекам.

— Прости, — всхлипываю я.

Джейс мурлычет глубоко в груди, когда он возвращается в свою хижину и пинком захлопывает дверь. Он движется, несет меня куда-то, но меня не волнует пункт назначения. Это так правильно. Теперь, когда я в его объятиях, я не понимаю, как я могла держаться от него подальше целую неделю.

Я вижу, какой я была сломленной вдали от него, сломленной и потерянной, но в его объятиях все по-другому. Я снова цела.

Он садится на край своей кровати, и я прижимаюсь к его груди, слезы неудержимо текут. Смущение переполняет меня, но облегчение — это то, что я не могу отрицать и не могу оттолкнуть. Я знаю, что он все равно чувствует то же, что и я. Эта мысль успокаивает меня, хотя голос в моей голове говорит, что это должно быть удушающе.

Пальцы и когти Джейса пробегают по моим волосам. Его прикосновения настолько нежны, что противоречат тому большому человеку-волку, которым он является. Он шепчет мне на ухо приятные слова, но я их особо не слушаю. Его мурлыканье меня гипнотизирует, расслабляя до клеточного уровня, и я могу контролировать свои эмоции.

— Прости, — снова хныкаю я, зная, насколько они неадекватны.

Его когти запутались в моих волосах, и Джейс нежно дернул меня, оттягивая меня от своей груди и глядя на меня сверху вниз.

— Почему ты извиняешься, маленькая пара? Ты не сделала ничего плохого.

— Я оттолкнула тебя. Хотя это казалось неправильным. Хотя я ненавидела каждое мгновение, проведенное вдали от тебя.

Я протягиваю руку и потираю то место на груди, где болит о нем, то место, где он привязан ко мне.

— Это было больно, и если мне было больно, то я знаю, что то же самое было и с тобой, но ты все равно держался подальше и давал мне пространство.

Щеки моего человека-волка слегка розовеют, и румянец доходит до его ушей. Это восхитительно. Когда он застенчиво отводит взгляд, я кусаю губу, чтобы не засмеяться над выражением его лица.

— Я не совсем оставался в стороне, — бормочет он.

Я больше не могу сдерживаться, и из меня вырывается смех.

— Я знаю.

Его глаза встречаются с моими, и я улыбаюсь ему.

— Я чувствовала, что ты смотришь на меня. Знаешь, — немного поддразнивая его, я машу рукой между нами, — эта связь не может быть односторонней. Я знала, когда ты был рядом со мной. Я могла чувствовать тебя.

— Я просто хотел убедиться, что ты в безопасности.

Его глаза впились в меня с такой интенсивностью, что мне захотелось раздеться и встать на четвереньки ради него.

— Мне это было нужно.

Я медленно киваю, мои глаза блуждают по его лицу. Когда часть его волос падает ему на глаза, я поднимаю руку и зачесываю их назад. В его взгляде есть уязвимость, и это выводит меня из себя. Я знаю, что не помогла, оттолкнув его. Мне ясно, что мой человек-волк не полностью принял то, что он есть.

— Я действительно чувствовала себя в безопасности, пара, — шепчу я слова, и Джейс замирает, прежде чем зарычать, гул вибрирует во мне. — Ты охранял меня. Я не возражала против того, чтобы ты был там.

Мои глаза закрываются при воспоминании о боли, которую мы оба чувствовали.

— Прости, что оттолкнула тебя.

— Я понимаю, Дакота.

Его руки сжимаются вокруг меня, и я чувствую, как тверд его член сквозь спортивные штаны. Я прекрасно понимаю, что на нас слишком много одежды.

— Я был готов уделить тебе столько времени, сколько тебе было нужно.

Мои глаза медленно открываются, и жар между нами вспыхивает несмотря на то, что он никогда не угасал, сколько бы ни прошло времени и ни расстояния.

— Это бы ничего не изменило. Ты моя, и это навсегда, но я знал, что тебе нужно время.

— Навсегда? — это слово звучит как надежда на моих губах, даже для меня.

— Да.

Его руки скользят вверх по моей спине, и со следующим вдохом он стягивает мою рубашку через голову.

— Спаривание — это на всю жизнь.

Он наклоняется вперед и облизывает след, который оставил на мне.

— Это на всю жизнь.

— Джейс, — стону я, — ты мне нужен.

Как будто мои слова открывают что-то для нас обоих, когда он поднимает меня и быстро раздевает. Его движения резкие от желания, но он гарантирует, что не причинит мне вреда. Идеально. Он идеален, даже если часть меня все еще боится.