Пьер снял руку со щеколды и слабо кивнул.

— Ты что-то хотел мне сказать? — ласково спросил художник. — Пойдем сядем, и ты мне расскажешь. Как вчерашняя прогулка?

— О, было очень мило, — учтиво ответил мальчик.

Верагут погладил его по голове.

— Ты плохо себя чувствуешь? Вид у тебя немного заспанный, мой мальчик! Тебе случайно вчера не дали выпить вина? Нет? Ну, и чем же мы сегодня займемся? Будем рисовать?

— Я не хочу, папа. Сегодня так скучно.

— Вот как? Ты наверняка плохо спал сегодня? Хочешь, займемся немного гимнастикой?

Пьер покачал головой.

— Не хочу. Я просто хочу побыть с тобой, понимаешь? Но здесь такой ужасный запах.

Верагут снова погладил его по голове и засмеялся.

— Да, просто беда, когда сын художника не переносит запаха красок. Значит, ты так и не станешь художником!

— Нет, да я и не хочу.

— Кем же ты хочешь стать?

— Никем. Мне бы лучше всего стать птицей или чем-нибудь в этом роде.

— Недурная мысль, но скажи мне, сокровище мое, чего же ты хочешь? Видишь ли, мне нужно еще поработать над этой большой картиной. Если хочешь, можешь остаться здесь и немножко поиграть. Или будешь рассматривать картинки в книжке?

Нет, это было не то, чего ему хотелось. Чтобы отделаться от отца, он сказал, что пойдет кормить голубей, и от него не ускользнуло, что отец вздохнул с облегчением и был рад его уходу. Поцеловав Пьера, художник выпустил его из мастерской и закрыл за ним дверь. Пьер снова остался один, на душе у него было еще хуже, чем прежде. Не разбирая дороги, он пошел напрямик по газонам, хотя это ему запрещалось, рассеяно и грустно сорвал несколько цветков и равнодушно смотрел, как его светлые желтые ботинки покрываются в мокрой траве пятнами и темнеют. В конце концов, не в силах совладать с отчаянием, он бросился на газон, зарылся головой в траву и разрыдался, чувствуя, как промокают насквозь и прилипают к телу рукава его светло-синей блузы.

Только когда его стал пробирать озноб, он, успокоившись, встал и робко прокрался в дом.

Скоро его хватятся и тогда увидят, что он плакал, заметят его мокрую грязную блузу и влажные ботинки и станут бранить. Он настороженно прошмыгнул мимо кухонной двери: ему не хотелось ни с кем встречаться. Лучше всего было бы уехать куда-нибудь далеко-далеко, где тебя никто не знает и никто о тебе не спросит.

В дверях одной из комнат, в которых изредка останавливались гости, торчал ключ. Он вошел, закрыл за собой дверь, закрыл и распахнутые окна и, не снимая ботинок, устало забрался на незастланную постель. Там он и остался, отдавшись своему горю, то плача, то впадая в дремоту. И когда, много времени спустя, он услышал голос матери, упрямо зарылся еще глубже в постель. Голос матери то приближался, то удалялся и, наконец, затих, а Пьер так и не мог заставить себя откликнуться. Вскоре, весь заплаканный, он уснул.

В полдень, когда Верагут пришел обедать, жена сразу же спросила:

— Ты не привел с собой Пьера?

Его удивил ее слегка взволнованный голос.

— Пьера? Я ничего о нем не знаю. Разве он не был с вами?

Госпожа Адель испугалась и заговорила громче:

— Нет, после завтрака я его больше не видела! Когда я искала его, девушки сказали, что видели, как он шел в мастерскую. Разве он не был у тебя?

— Да, был, но очень недолго и сразу же убежал. Неужели никто в доме не смотрит за ним? — с досадой добавил он.

— Мы думали, что он у тебя, — обиженно сказала госпожа Верагут. — Пойду поищу его.

— Пошли кого-нибудь! Нам пора обедать.

— Начинайте без меня. Я пойду искать сама.

Она быстро вышла из комнаты. Альберт встал и хотел последовать за ней.

— Останься, Альберт! — крикнул Верагут. — Мы за столом!

Юноша сердито посмотрел на него.

— Я пообедаю с мамой, — упрямо сказал он.

Отец, глядя в его взволнованное лицо, иронически улыбнулся.

— Как хочешь, ведь ты хозяин в доме, не так ли? Кстати, если у тебя опять появится желание бросить в меня ножом, пожалуйста, не обращай внимания на какие-то там предрассудки!

Сын побледнел и резко отодвинул стул. Отец впервые напомнил ему о той вспышке гнева детских лет.

— Ты не смеешь так говорить со мной! — взорвался он. — Я этого не потерплю!

Верагут, не отвечая, взял кусок хлеба и стал есть. Он налил в стакан воды, неторопливо выпил ее и решил сохранять спокойствие. Он делал вид, будто он один в столовой. Альберт нерешительно подошел к окну.

— Я этого не потерплю! — выкрикнул он еще раз, не в силах унять гнев. Отец посыпал хлеб солью. В мыслях он видел себя поднимающимся на борт корабля и уплывающим по бескрайним неведомым морям как можно дальше, прочь от этого непоправимого безрассудства.

— Ладно, — почти миролюбиво сказал он. — Я вижу, ты не любишь, когда я с тобой разговариваю. Хватит об этом!

В этот момент послышался удивленный возглас и поток взволнованных слов. Госпожа Адель обнаружила мальчика в его укрытии. Художник прислушался и быстро вышел из столовой. Похоже, сегодня все идет вкривь и вкось.

Он нашел Пьера в комнате для гостей, тот лежал в грязных ботинках, с сонным, заплаканным лицом и спутанными волосами на смятой постели, рядом растерянно стояла удивленная госпожа Верагут.