Мне приходится сделать несколько глубоких вдохов и длинных выдохов, чтобы хоть немного успокоюсь жар, сжигающий меня изнутри. Боль пронзает каждую частичку моего тела. Перед глазами темнеет. Я не могу поверить в услышанное. Кажется, будто все происходит не со мной.

Несколько раз моргаю, чтобы прогнать тьму, постепенно засасывающую меня в свою трясину. Судорожно вздыхаю.

— Ты же не имеешь в виду… — не могу произнести остальное вслух. — Это из-за тогда, что я не сделала тебе… — тяжело сглатываю.

Пальцы подрагивают, поэтому приходится сжать их в кулаки. Ногтями впиваюсь в ладони. Надеюсь, что боль физическая поможет хоть немного притупить ту, что сжирает меня изнутри.

Становится жутко противно, ведь постепенно начинаю осознавать — Артем получил у другой то, что я ему не дала.

Дыхание застревает в груди. Горло сдавливает. Меня начинает мутить.

— А чего ты ждала? — Артем пожимает плечами. — Я здоровый мужик. Ты правда думаешь, что я буду хранить целибат и ждать, пока ты, наконец, найдешь на меня время?

Каждое слово, словно стрела, пронзает мое сердце. До сих пор сложно поверить, что Артем, мой муж, мог сказать что-то подобное. Мои глаза еще больше расширяются. Кажется, вот-вот вывалятся из орбит. Хватаю ртом воздух, но он отказывается проникать в легкие. Голова начинает кружится, тело немеет.

— Мы… — голос охрип, поэтому тяжело сглатываю. — Мы же женаты, — желудок стягивается в тугой узел.

— Вот именно, мы женаты, — Артем отталкивается от барной стойки и, не вынимая рук из карманов брюк, направляется ко мне. — Напомни, когда ты в последний раз исполняла «супружеский долг»? — буквально выплевывает последние слова, которые ощущаются, будто удары кнута. Едва не прогибаюсь под ними, но все-таки собираю в себе остатки сил, чтобы стоять ровно и с гордо-поднятой головой смотреть на мужа.

Он все приближается ко мне и приближается. По моей коже электрические разряды проносятся, не забывая “укусить” побольше.

Артему остается сделать всего один шаг, как я отмираю. Сердце разгоняется с невероятной скоростью. Разум накрывает паника. Начинаю отступать, дыша при этом рвано, прерывисто. Благо, гнев никуда не девается, наоборот становится ярче, сильнее. Сжигает меня изнутри. Он помогает рассеять остатки тумана, заполнившего мысли.

— У меня работа! Первый год! — зло выплевываю, не переставая отступать. — Почему я должна это объяснять? Мы же сам помогал мне устроится в эту больницу!

Артем хмыкает. Сужает глаза. На его губах растягивается хищная ухмылка.

— А до работы была интернатура, — язвительность наполняет его голос. — А до интернатуры — учеба, — ускоряется. Я делаю еще шаг и икрами на что-то натыкаюсь. Артем тут же пользуется небольшой заминкой, в два широких шага настигает меня. Останавливается в паре миллиметров, нависает. — Ты всегда ставила на первое место только на свои потребности, — поднимает руку и кончиком указательного пальца касается моей скулы.

Одергиваю голову. Зло зыркаю на Артема.

— Ты знал, на ком женишься! — шиплю, не отрывая наполненного ненавистью взгляда с мужа.

Артем всего лишь приподнимает бровь, но этого достаточно, чтобы меня пронзила стрела боли. Она настолько острая, что достигает каждой клеточки моего тела, заставляет кожу пылать, а нервные окончания гудеть.

Кусаю щеку, чтобы не застонать в голос.

Да, Артем ничего не сказал, но я-то знаю, что таиться в его молчании. Именно из-за этих немых слов, у меня подкашиваются ноги. Хорошо, что сзади есть небольшая опора, иначе я бы рухнула прямо на пол. Распласталась бы перед Артемом и почувствовала бы себя еще больше униженной.

Мне и так хочется сгореть со стыда из-за немого намека мужа.

Я была беременна, когда Артем женился на мне. И до сих пор корю себя, что сказала «да».

Меня все эти годы не покидает ощущение, что наш брак основан не на любви.

Точнее, я люблю… любила Артема, а он просто исполняет свой мужской долг. Мы толком даже ничего не обсудили, прежде чем пожениться.

Когда выяснилось, что у меня под сердцем растут наши малышки, я предлагала повременить со свадьбой. Ведь быть хорошими родителями можно и без брака. Но Артем не хотел ничего слышать, настоял на свадьбе и вот, что из этого всего вышло.

Наш брак был ошибкой. Его изначально не должно было существовать. Поэтому он и рушится, как хрустальный шар — прямо на глазах. Единственное хорошее, что от него остается — наши малышки.

Слезы подкатывает к глазам, взор размывается. Пару раз моргаю, чтобы его очистить, но плохо получается.

Опускаю взгляд. Предпочитаю смотреть на пальцы ног, которые тут же поджимаю, чем на лицо человека, который предпочел предательство вместо любви… вместо семейного счастья.

— Давай разведемся, — предлагаю в первый раз.