Автор этого высказывания в чем-то был прав. В стране расцвела «фарцовка» [381] , а также нелегальные валютные операции (несмотря на то, что они жестоко карались согласно советскому уголовному законодательству). В мае 1967 г. Государственное акционерное общество «Интурист» сообщало в ЦК КПСС, что «в связи с началом туристского сезона в Москве и некоторых других городах Советского Союза значительно возросли антиобщественные проявления со стороны отсталых элементов из числа советских граждан, особенно молодежи, которые, вступая в контакты с иностранными туристами, в спекулятивных целях занимаются обменом советских денег на иностранную валюту, продажей антикварных вещей, скупкой иностранной одежды, белья, обуви и других предметов широкого потребления» [382] .

С недоумением и возмущением относились к «фарцовке» ее «объекты» — иностранцы (конечно, не все, так как кое-кто из них зарабатывал на перепродаже заграничных товаров в СССР). Они не понимали, почему советские «молодые люди и даже подростки стремятся скупать иностранные вещи, валюту, выпрашивают шариковые ручки, жевательную резинку и т. д.». Гражданин ФРГ Фишер отмечал, что в Москве везде, в том числе на Красной площади, туристов «атаковали молодые люди, выпрашивавшие различные вещи и валюту… Встречались они нам также и у гостиниц «Националь», «Метрополь», на набережной М. Тореза [383] и в других местах». Турист из Аргентины Асербо (профессор, доктор политических наук) во время пребывания в Ленинграде в марте 1967 г. рассказал советскому переводчику, что к нему «на каждом шагу подходили молодые люди и просили продать им доллары». Директор финской турической фирмы «Йоэнсуу» Мяннике сообщил, что финские туристы по возвращении на родину жаловались на активные действия ленинградских фарцовщиков, которые не давали туристам свободно гулять по городу. Он заявил также, что организация охраны иностранных автобусов у гостиниц была не налажена, в результате чего после каждой поездки в Ленинград турфирме приходилось затрачивать по 100 и более финских марок на приобретение похищенных фар, замков и других деталей [384] .

«Фарцовка» как проявление неприкрытой тяги к западным вещам входила в диссонанс с ожиданиями иностранцев от СССР и утверждениями советской пропаганды. Это явление, несомненно, позорило страну в глазах иностранцев, подрывало авторитет советской власти и идеологии. Некоторые туристы возмущались не только потому, что «фарцовщики» мешали наслаждаться отдыхом, но и с «идеологической» точки зрения. Турист из ФРГ Фишер говорил: «Вы многое успели сделать за 50 лет в развитии промышленности, здравоохранения и образования. Но есть у вас и теневые стороны жизни». Он имел в виду «фарцовщиков», которые «отравляли нам настроение даже в тот момент, когда на Красной площади мы смотрели смену караула у Мавзолея В.И. Ленина. Неудивительно, если эти явления приходится наблюдать в других странах, а за вашу страну становится обидно». Возмущались поведением спекулянтов и французские туристы, находившиеся в Москве в марте 1967 г.: «Очень странно, что это происходит в Советском Союзе, который воспитывает нового человека, а ростки этого нового занимаются черным рынком». Они выражали надежду, что «к 50-летию существования Советского государства вы, наверное, покончите с этим явлением». Бельгийский турист Ментон, которому «фарцовщики» предлагали обмен валюты, сказал: «Меня удивляет, что наряду с большими успехами, в вашей стране имеют место такие возмутительные факты. Как же вы, советские люди, гордясь тем, что власть находится в руках народа, можете это терпеть, и, более того, сами создавать такие условия для таких оскорбительных поступков». Туристка из США Б. Вивер спросила переводчика, почему в Советском Союзе не производят жевательную резинку. После ответа, что «это мелочь и жевать вообще неэтично», Вивер заявила: «А разве этично, разве это мелочь, когда ваши мальчишки постоянно выпрашивают шариковые ручки и жевательную резинку? Это в общем портит то хорошее, чем впечатляет ваша страна». Гиды «Интуриста» отмечали, что «фарцовка» и «выпрашивание» мешают «вести информационно-пропагандистскую работу среди иностранных туристов и снижают политический эффект от пребывания туристов в СССР» [385] .

Проблема «фарцовки», которую по понятным причинам было невозможно утаить от иностранцев, рассматривалась в СССР как питательная почва для антисоветской пропаганды из-за рубежа. Руководство «Интуриста» предполагало, что именно «с этой целью некоторые туристы из ФРГ и группа английских туристов-школьников фотографировали подростков в тот момент, когда они выпрашивали у них жевательную резинку и другие мелкие вещи. Корреспондент одной из западногерманских газет, издающейся в Кельне, при этом заявил: «Это продукт социалистического города»; «Туристы из Дании — супруги Шоу… которых также атаковали подростки, предлагавшие купить у них вещи, заметили, что в их стране такого не наблюдается» [386] .

Одним из вызовов для советской системы была неравномерность благосостояния граждан. Еще в период правления Н.С. Хрущева начался новый этап социального расслоения: выделение зажиточного слоя «снизу», разбогатевшего за счет коррупции или преступной предпринимательской деятельности [387] . В дальнейшем в СССР возрастали различия в уровне и качестве жизни разных слоев населения (хотя они были меньше, чем в капстранах) [388] . Конечно, значительная часть советских граждан довольствовалась тем достатком, который она имела [389] , однако некоторые люди смогли разбогатеть [390] . Эксперты констатировали значимые «различия между высоко- и низкооплачиваемыми» [391] группами населения. Действительно, принцип неравного распределения «по труду» позволял установить, в принципе, сколь угодно высокий размер зарплаты, гонораров, премий.

Особые возможности для потребления и обогащения имелись у «номенклатуры» и приближенных к ней людей [392] . В период правления Л.И. Брежнева распределение и без того ограниченных средств потребления приобрело вызывающе несправедливый характер, в том числе через получение доходов формально законных, но обусловленных не результатами труда, а привилегиями, связями, монополией служебного положения [393] .

Имущественное неравенство проявлялось также в сфере частного строительства [394] , во владении более дорогими и качественными автомобилями, бытовой техникой, мебелью и пр. Несмотря на то, что в СССР были установлены ограничения на размеры личного имущества («один дом не более определенных размеров, одна дача, одна автомашина» [395] ), их можно было обойти [396] . «Обуржуазивание» советского населения было отмечено иностранцами, посещавшими СССР в 1960-х гг. [397]

Собственность, с одной стороны, становилась предметом гордости и хвастовства, а с другой — зависти. Характерный документ, который иллюстрирует это явление, — докладная записка Е.М. Самотейкина (референта Генерального секретаря ЦК КПСС), направленная Л.И. Брежневу в феврале 1969 г.: «Машина у нас — предмет роскоши, доступный лишь высокооплачиваемым слоям населения (интеллигенции, служащим и в очень небольшой степени колхозникам и рабочим). Обладание машиной как бы подчеркивает в глазах средне- и низкооплачиваемых трудящихся существующее неравенство. Отсюда… зачастую неприязненное отношение на улице к «частникам», едущим в автомобилях и «демонстрирующим» таким образом тот факт, что они много зарабатывают» [398] .

Разница в уровне жизни имела «региональный» аспект — известно, что во многих «окраинных» республиках Советского Союза уровень жизни был выше, чем в РСФСР, которая делала наибольший вклад в общесоюзную экономику (характерно, что такая ситуация вызывала недоумение даже у партийных пропагандистов [399] ).

Кроме того, в стране все больше распространялось получение незаконных (по правовым нормам того времени) доходов за счет перепродажи дефицитной продукции, нарушения правил торговли, подпольного изготовления различных товаров («теневая экономика») [400] . Появилась, а затем стала расти и приобретать все большую значимость в обществе группа «подпольных миллионеров». По мере разрастания «теневой экономики», распространения коррупции и «блата» многим людям удавалось накопить с помощью нелегальной деятельности крупные состояния [401] .