Кроме того, провозглашение «общенародного государства» признавало интеллигенцию «равной» «главным» классам советского общества — рабочим и крестьянам (хотя в некоторых публикациях, по крайней мере в середине 1960-х гг., продолжали говорить о сохранении различий между этими компонентами социума [723] ).

Власти пытались предоставить более достойное место интеллигенции, повысить ее официальный статус. Было объявлено, что в СССР интеллигенция стала «народной, социалистической». Были сделаны попытки вовлечь интеллигенцию в «идеологическую работу». В постановлении ЦК КПСС, принятом в декабре 1971 г., было указано на необходимость повышения роли руководящих и инженерно-технических работников «в идейно-политическом воспитании» рабочего класса [724] .

Тем не менее в итоге от сталинского подхода к роли интеллигенции в СССР так и не отказались, так как только он давал возможность поддерживать краеугольную для советской идеологии догму «о ведущей роли рабочего класса, о ведомых им крестьянстве и интеллигенции» [725] . Считалось, что «абсолютизация роли интеллигенции в современном обществе» приведет к «умалению роли рабочего класса» [726] .

В то же время новая концепция идеологии давала ответ на «технократический вызов». Г.Х. Шахназаров считал, что «технократия… не угрожает социалистическому обществу», так как в СССР она и не может существовать. В то же время он заявил, что отрицание технократии «нисколько не означает отрицания растущей роли специалистов», так как «они могут по-настоящему проявить свои творческие возможности в системе государственного руководства обществом со стороны рабочего класса и Коммунистической партии» [727] . Здесь опять звучала и отсылка к «ведущей роли» рабочего класса.

В свою очередь, западные «технократические концепции», в рамках которых «затушевывается классовая природа власти, обосновывается «ненужность» социальной революции», подверглись жесткой критике. Советский журналист, завотделом редакции журнала «Проблемы мира и социализма» О.Р. Лацис отмечал, что «воспетая Гэлбрейтом власть технократов по сути своей глубоко антидемократична», и «ученые-марксисты уже показали неверность его утверждения, будто к технократам перешла реальная власть, принадлежавшая буржуазии» [728] .

Концепция «развитого социализма» пыталась дать ответ на вызов «научно-технической революции». В отличие от «технократии», концепция НТР была положительно воспринята и в СССР, и в других европейских соцстранах [729] , как явление, сопутствующее и способствующее социализму. Она обсуждалась, в частности, на симпозиуме ученых соцстран на тему «Соединение достижений научно-технической революции с преимуществами социализма», проведенном в Восточном Берлине в июне 1972 г.

На этом мероприятии Г.Х. Шахназаров подчеркнул, что НТР — это «неотъемлемая составная часть глубокого революционного переустройства человечества, которое завершится повсеместным переходом от капитализма к коммунизму». Было объявлено, что социализм — это «и есть ответ на вызов научнотехнической революции», а сама она «непосредственным и самым активным образом способствует развитию социалистической демократии» [730] .

Этап «развитого социализма» напрямую связывался с НТР — в том числе ожидалось, что именно на этом этапе появится «принципиально новая техника, превосходящая все существующие типы мировой техники». Важным считалось «совпадение» научно-технической революции «по времени с эпохой перехода человечества от капитализма к социализму», что рассматривалось как залог «победы социализма» во всемирном масштабе. Соответственно, это «предполагало и победу в соревновании за лучшее овладение достижениями НТР», которой была предписана основополагающая роль в борьбе с капитализмом [731] .

Тем самым новая концепция советской идеологии, по мнению теоретиков, была приведена в соответствие веяниям времени и прогресса. Опора на НТР должна была и подстегнуть внедрение достижений науки и техники в советскую экономику, и повысить авторитет власти и идеологии среди интеллигенции [732] .

Причиной положительного восприятия концепции НТР в Советском Союзе было то, что, во-первых, она соответствовала положению о «научном» характере советской идеологии и государственной системы (недаром основная идеологическая дисциплина имела название «научный коммунизм»). В 1965 г. П.Н. Федосеев объявил, что в СССР руководство осуществляется на «научной основе», а социализм — это «первая в истории общественно-экономическая формация, которая [также] строится сознательно, планомерно, на научной основе». В 1972 г. на упомянутом симпозиуме было отмечено, что «коммунистическая партия и социалистическое государство призваны с научной точностью определять реальный уровень развития страны». М.А. Суслов в 1979 г. заявил, что «главной особенностью, источником действенности, жизненной силы и эффективности всей нашей идеологической работы является ее научность». Кроме того, идеологи отмечали, что «использование достижений научно-технической революции во всех областях жизни общества вызвано потребностями современного этапа развития и само по себе не является враждебным человеку» [733] .

Во-вторых, НТР стала реальностью во всем мире, включая СССР, и отрицать или отвергать ее было невозможно. В стране предпринимались попытки ускорить научно-техническое развитие, в том числе разрабатывался проект создания «Общегосударственной автоматизированной системы обработки и учета информации» (ОГАС), о чем было сообщено в печати в начале 1971 г., накануне XXIV съезда КПСС [734] . На самом съезде Л.И. Брежнев представил программу развития страны, опиравшуюся на НТР.

В-третьих, научно-техническая революция соответствовала принятому упору на развитие экономики как основе концепции «развитого социализма». В ноябре 1967 г. Л.И. Брежнев в обращении, посвященном 50-летию Октябрьской революции, подчеркнул важность «развития всего народного хозяйства на современном техническом уровне».

Учение о научно-технической революции получило статус «идеологической» дисциплины. В системе политического образования были введены курсы «Основные направления научнотехнического прогресса» и «Научные основы управленческого труда» [735] , а в постановлении ЦК КПСС о Высшей партийной школе, принятом в 1972 г., было «признано целесообразным ввести… курс «Основы научного управления социалистической экономикой», усилить внимание к изучению… научных основ партийной пропаганды» [736] .