— Да, я в курсе.

На самом деле только догадывался, но говорить это альпе не хотелось. Она любую мелочь может засчитать мне за слабость.

Я перевел взгляд на порхающего зверька. Тот не унимался и явно хотел, чтобы мы следовали за ним.

— Успокойся, мелочь пушистая, — сказал я. — Мы знаем, где твоя мамочка. Тебе не надо нас к ней вести. Так что давай-ка, лети отсюда ко всем чертям.

— А можно я его съем? — как бы невзначай спросила Кармилла, а одна из ее прядей уже начала удлиняться и потянулась к малышу. — Ангорийке мы ничего не скажем.

— Нет, — отрезал я.

— Ты только что сказал, что не позволишь мне питаться разумными существами. Это мохнатое очарование точно не из них. Или мне и зверье нельзя кушать, если у него слишком милая мордаха?

— В точку.

— Какой же ты… — она замялась подбирая слово, — заботливый. Ладно, дай его сюда, не съем. Честное вампирское.

«Обнадеживает», — со скепсисом подумал я, но летуна поймал и сунул в руки Кармилле, будто болонку.

К моему удивлению альпа зверька действительно не обидела, а начала наглаживать по гибкой спинке и чесать за ушком. А этот мелкий дурень разомлел и начал светить порозовевшими ушами.

Что нужно, чтобы растопить сердце злобной вампирши? Правильно! Кавайный пушистый зверек. Все же она баба, пусть и клыкастая.

— Ты же голодный? — ласковым голоском пропела она. — Такой же голодный, как я, верно? Давай мышку тебе поймаем! — и один из ее локонов нырнул под корягу. Через пару секунд он вытащил из незаметной норки серую мышку. Подтащил за хвост и подвесил перед мордочкой лисенка.

— Ням-ням, — подбодрила вампирша. — Не стесняйся.

Но лис только недоуменно ворковал и вертел мордочкой.

— Он плодоядный, а не плотоядный, — выдохнул я. — Сэша его фруктами кормила. У нас из свежих только яблоки были, но он не привередничал.

— Да? Такой зубастик, и жрешь растительную бяку? — недовольно посмотрела вампирша в глазки зверька, будто тому следовало немедленно раскаяться в вегетарианстве и перейти на правильный рацион.

Но глазки лисенка источали такую любовь и доверие, что альпа сжалилась, отпустила мышку и потянулась волосами к ближайшему дереву, на котором росло что-то похожее на инжир.

— А такое будешь? — протянула она.

Лисенок оживился, обнюхал плод быстро подергивающимся носиком, схватил передними лапками с коготками и начал грызть добычу.

— Не одной вы с ним крови, — усмехнулся я. — Вот бы и ты грызла фрукты, а не глотки. Кстати, а ты точно не можешь есть ничего, кроме крови? Про альпов нас инструктировали, что вы реальные пиявки. Вроде даже эксперименты ставили, пытались приучить пленных вампов питаться гамбургерами. Все предпочли тощать, но не жрать. Но ты же полукровка. Должна же твоя человеческая половина как-то проявляться?

— Сами жрите свои помои, — скривилась вампирша. — Моя человеческая природа проявляется в том, что у меня волосы удлиняются не так здорово, как у чистокровных и высших. Я повзрослела почти с той же скоростью, что ты. И проживу не так долго как полноценный вампир.

— Ага, недолго. Для трехсотлетней барышни ты неплохо сохранилась.

— Ой, спасибо за комплимент. Ты тоже отлично выглядишь для столетнего дедушки. Больше девяноста не дашь. А трахаешься, как в восемьдесят!

Лисенок слушал нашу милую беседу и чавкал сочной мякотью неизвестного фрукта. Очень надеюсь, что инстинкты не позволят ему нажраться чего-то ядовитого.

Если удастся спасти девчонок, так и быть, разрешу Сэше его оставить. Плевать на инструкции, мы уже нарушили все, что можно. А этот крылатый ушастик сумел отыскать нас и порывался отвести на выручку ангорийке. Не всякая собака похвастает такой смышленостью. Может, все дело не в нем, а в кошке-эмпатке, но в таком случае уже она достойна награды.

Да, пожалуй, я просто чувствую вину перед девушками за то, что они угодили в плен. Если бы я не запретил Сэше оставить зверька, они бы не вышли из Волота. Но я пренебрег одной инструкцией, более важной, ради исполнения другой. Просто потому, что не хотел терпеть еще и животных на борту.

Внезапно пульсация света внутри бутона усилилась, прерывая мое мысленное самобичевание. Подсохшие листья начали опадать, а обессиленные лианы рухнули дохлыми змеями.

Лисенок с любопытством заурчал, но прижал ушки. А Кармилла напряглась. Я тоже не знал, чего ожидать. Свет стал таким ярким, что нам пришлось прикрыть глаза.

Щурясь, мне удалось рассмотреть внутри цветка какое-то движение. Проступили контуры фигуры.

И у этой фигуры была грудь.

Совсем небольшая, но была.