Наши губы снова встречаются, и я быстро снимаю рубашку и вытаскиваю член из брюк. Я подтягиваю ее задницу к самому краю стола, поддерживая ее ноги на своих руках, и вонзаюсь в ее горячую киску. Сила моих толчков выводит ее из равновесия, но я ловлю ее до того, как ее спина ударяется о стол, и мягко опускаю вниз. Ее гибкое тело вытянуто, как у гребаной богини. Ее полные сиськи подпрыгивают каждый раз, когда мой член скользит внутрь, привлекая мое внимание к ее темным соскам.

Я ложусь своим телом поверх ее и хватаю ртом один из ее сосков, сильно посасывая его, пока он не набухает и не краснеет, прежде чем уделить такое же внимание другому.

— Джейс… трахни… меня… — ее слова растягиваются и звучат достаточно громко. Я буду удивлен, если на свадебной вечеринке ее не услышали. Я настоящий ублюдок, потому что мне насрать, если все здесь услышат крик моей Джули.

Влажные шлепки наших тел, пока я трахаю ее киску, в сочетании с ее бессмысленными стонами, подобен музыке для моих ушей. Ее киска сжимается вокруг меня, и я знаю, что моя девочка на грани. Просто осознание того, как близко она находится, сводит меня с ума.

— Вот и все, детка. Отпусти. Ты так хорошо кончишь для меня, — обещаю я.

Мой большой палец находит ее клитор и обводит чувствительный бугорок, не проявляя милосердия. Она насаживается на меня, пока я работаю над ее клитором и толкаюсь в ее киску так, словно у меня этого больше никогда не будет. Все ее тело дрожит, отчаянно ища освобождения. Точно зная, что ей нужно, чтобы довести ее до предела, я прикусываю ее сосок зубами и тяну. Ее крики наполняют комнату, и ее киска доит мой член изо всех сил. Знакомое покалывание у основания моего позвоночника — мое единственное предупреждение перед тем, как струя за струей моей горячей спермы затопит ее и без того мокрую киску. Я замедляю свои толчки, растягивая наше удовольствие, когда мои губы захватывают ее. Наши поцелуи томны. Вся лихорадочная страсть сменяется мягкими ласками и нежными облизываниями.

После долгих мгновений поклонения друг другу я отстраняюсь, поднимая ее тело со стола вместе со мной и ставя ее на ноги. Ее руки обнимают меня за талию, и мы держим друг друга еще мгновение. Когда она поднимает на меня взгляд, в котором сквозит любовь, я целую ее в лоб.

— Люблю тебя, Джулс.

— Я тоже люблю тебя, детка.

Мы отстраняемся друг от друга, и я начинаю натягивать штаны, когда Джули наклоняется, выставляя напоказ свою восхитительную задницу. Я остолбенел, наблюдая, как она подбирает с пола свое платье и трусики. Она бросает вопросительный взгляд через плечо. Кажется, она всегда знает, когда я пялюсь на ее задницу.

— Что? — спрашиваю я, изображая невинность. Ее бровь приподнимается, показывая, что она точно знает что. — Это не моя вина, что у тебя идеальная задница. Если ты прогибаешься передо мной, ты не можешь ожидать, что я буду контролировать себя.

Ее смех наполняет комнату, когда она надевает платье. Я быстро справляюсь со своими брюками и хватаю рубашку.

— Застегнешь мне молнию? — спрашивает Джули, поворачиваясь ко мне спиной. Я ловлю маленькую молнию между пальцами и тяну ее вверх, покусывая ее шею. Мне нравится тихий стон разочарования, когда я отхожу, чтобы надеть рубашку.

— Ну, это будет проблемой, — усмехаюсь я, когда добираюсь примерно до четырех нижних пуговиц. Ну, что должно было быть пуговицами.

Джули придерживает одним пальцем свои порванные трусики.

— Похоже, на этот раз мы квиты, большой мальчик.

Я рычу, прежде чем притянуть ее в свои объятия и поцеловать.

Глава 11

Дженни

— Невесте пора танцевать со своим отцом. — Из динамика гремит голос дяди Мака. — А потом, может быть, она почувствует себя щедрой и порадует своего старого дедушку.

Возможно, дядя Мак и тетя Энджи не являются моими бабушкой и дедушкой по рождению, но они определенно есть в моем сердце. Они были родителями, которых у моей мамы и дяди Брана никогда не было, но о которых они всегда мечтали. Как бы печально это ни звучало, я всегда думала, что день, когда моя бабушка бросила их, был самым счастливым днем в их жизни. Уверена, что в то время они так не думали, но я думаю, что сейчас они сказали бы то же самое.

Хватая меня за руку, папа смотрит на меня сверху вниз с улыбкой в глазах.

— Пошли, Душистый Горошек.

Я смотрю на Рида, и он подмигивает мне, прежде чем повернуться к папе.

— Ты уверен, что такие старики, как ты, должны танцевать? Я бы не хотел, чтобы ты сломал бедро или что-нибудь в этом роде.

— Я покажу тебе старика, маленький засранец, — рычит папа, прежде чем отвернуться.

Я не могу сдержать смех, пока мы идем сквозь толпу.

— Не знаю, почему он так издевается над тобой.

— Потому что он знает, что я не надеру ему задницу.