О, правда?

— Почему это?

Папа пожимает плечами, притягивая меня ближе к себе.

— Ты любишь его, и это разозлило бы тебя. Я давным-давно понял, что выводить тебя из себя нехорошо. Я бы предпочел не есть сэндвич с ванильным пудингом вместо соуса и не находить свои ключи плавающими в аквариуме твоего брата.

— Я не злилась, когда делала все это. Это было просто ради забавы, — отвечаю я со смехом.

— Да, а значит, еще хуже, когда ты злишься.

Я мило улыбаюсь ему, надеясь изобразить невинность.

— Я всегда ангел, и ты это знаешь.

— Ага, и тебя зовут Люцифер.

Он ведет меня на импровизированный танцпол, когда звук песни Ли Энн Уомак «Надеюсь, ты танцуешь» заполняет пространство. В первый раз, когда папа разрешил мне сесть за руль его старого грузовика, он вывез меня на старую грунтовую дорогу и включил эту песню. Он заставил меня вслушиваться в каждое слово. Он сказал, что это то, чего он хотел бы для меня; он хотел, чтобы я просто танцевала. В то время я действительно не понимала его, но теперь понимаю.

— Ты помнишь, как я учил тебя водить?

Снова он читает мои мысли.

— Я как раз думала об этом.

— Ты помнишь, что я тебе сказал?

— Ты хотел, чтобы я никогда не боялась жить полной жизнью. Не боялась рисковать.

Он обнимает меня, начиная двигаться в такт музыке.

— Это не то, что я сказал.

— Но это то, что ты имел в виду.

— Когда ты стала такой умной? — спрашивает он.

— О, примерно двадцать два года назад.

Он усмехается, прежде чем положить руку мне на затылок. Папа притягивает меня вперед, прижимая мою щеку к своей груди.

— Я буду скучать по тебе.

Его замечание застает меня врасплох.

— Как ты можешь скучать по мне? Я работаю с тобой каждый день.

Не многие женщины считают работу в гараже работой своей мечты, но я считаю. Для меня нет ничего лучше, чем ползать под капотом классического автомобиля. Любовь к автомобилям я унаследовала от отца, но работать на них меня научил дедушка. Я одна из тех счастливчиков, которые каждый день просыпаются с желанием отправиться на работу.

— Теперь все будет по-другому. Мне придется делить тебя с Ридом.

Я отрываю голову от его груди и смотрю ему в глаза.

— Ты делил меня с ним с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Единственное, что изменилось сегодня — это моя фамилия.

Его глаза стекленеют, когда он снова притягивает меня к себе. Покачивая меня взад-вперед, он тихо шепчет мне на ухо:

— Может, ты сейчас и жена Рида, но ты всегда будешь моим Душистым Горошком.

Я улыбаюсь.

— Всегда.