Какого черта? В его комнате даже нет беспорядка. Не то чтобы я жаловалась, здесь на самом деле нет ничего, что он мог бы заставить меня убирать. Даже кровать заправлена, а уголки одеяла и простыни аккуратно откинуты в сторону, как будто готовы поприветствовать меня.

Позади меня со щелчком закрывается дверь. Затем запирается.

Я резко оборачиваюсь. Люк без рубашки держит в руках пару розовых наручников. У меня пересыхает во рту. На нем эти невыносимо сексуальные серые спортивные штаны с низкой посадкой на бедрах, а глубокий V-образный изгиб мышц заставляет меня затаить дыхание.

Хотя я и хотела бы испытывать к нему отвращение, хотела бы, чтобы его выходки отталкивали меня, я не могу ничего поделать с тем, что мои колени превращаются в желе. Его гигантское тело вырисовывается в полумраке темной комнаты, и аппетитные мышцы на его бицепсе напрягаются, когда он сжимает наручники в пальцах.

Даже при минимальном освещении его серые глаза сверкают, пристально рассматривая меня. Я — муравей, он — микроскоп. Он отслеживает каждое легкое движение, каждое нервное подергивание моих рук, каждый неглубокий вдох, который заставляет мою грудь подниматься и опускаться под пальто.

Хочу я это признавать или нет, но мой сводный брат владеет мной. Он может приказать самым большим парням в кампусе надеть маски и похитить меня в темноте, и все это для того, чтобы привести к нему.

Хуже всего то, что ничто из этого не заставляет меня бояться его. Это только заставляет меня хотеть его еще больше.

— Теперь они думают, что я твоя горничная. — Я складываю руки на груди. На противоположной стене окно. Мы — на первом этаже, так что я могла бы подбежать к нему, распахнуть и выпрыгнуть.

Но я остаюсь на месте. Я не хочу убегать от него. Какой бы безумной это меня ни делало, я хочу остаться здесь, с ним. Хочу узнать, что Люк Валентайн запланировал для меня.

— Но это ведь лучше, чем если они будут думать, что ты моя девушка, верно? — Он неторопливо подходит. — По крайней мере, пока.

— Я не твоя девушка. — Мой пульс учащается.

— Ты будешь. — Он касается ладонью моего лица, и я жажду прижаться к ней в ответ. Уступить и взять то, что я хочу. — А потом ты станешь моей женой.

Мой позвоночник напрягается. Да, мой сводный брат официально бредит.

— Ты едва меня знаешь, и даже если бы это хоть отдаленно меня интересовало, — наши родители все еще женаты. Уверена, что это незаконно, а если и нет, то, по крайней мере, социально неприемлемо.

— Какая разница, что думают другие? — Его серые глаза становятся грозными. — Мы подходим друг другу. Это все, что имеет значение. А наши родители все равно не останутся вместе.

Я даже не задумывалась о том, что наши родители могут расстаться. Они только что поженились и, кажется, совершенно счастливы вместе. Но я и не знаю ни одного из них достаточно хорошо.

— Почему ты так уверен?

— Они уже расставались раньше. И как только мама узнает о его азартных играх, о том, что он сделал с ее деньгами, она образумится. — Рука, обнимающая мое лицо, скользит в мои волосы. — Я сделаю все, чтобы заполучить тебя, Сиенна. Все, что угодно.

В моей груди поднимается слабый пузырь надежды от возможности будущего, в котором наши родители не будут вместе, а мы с Люком сможем. Я не должна надеяться на распад брака. Я эгоистка, и у меня не все в порядке с головой. И я бы хотела винить Люка в том, что он сделал меня такой, но я борюсь со своим желанием к нему с тех пор, как мы познакомились. И потерпела сокрушительное поражение.

— Что угодно? Включая то, что ты позволишь мне уйти? — Это то, чего я должна хотеть. Но ни одна часть меня этого не делает.

— Ты помнишь наш уговор. Я забираю тебя на все выходные.

Мое сердце замирает.

— Твои товарищи по команде уже что-то подозревают.

Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

— Я скажу им, что ты поздно ушла. Они даже не узнают, что ты здесь. По крайней мере, до тех пор, пока ты не закричишь.

Я замираю.

— Люк, никто не может…

— Я знаю. — Его серые глаза становятся холодными. — Никто не должен знать. Я — твой маленький грязный секрет.

Невероятно, но моя грудь сжимается от чувства вины.

— Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Теперь раздевайся, Сиенна. — От этого грохочущего приказа мои конечности превращаются в жидкость. Он хватает футболку со своей кровати и бросает ее мне. — Надень ее.

Я сжимаю мягкий хлопок в руках, рассматривая черно-красную вышивку. Его джерси.