Шрифт:
Через два дня Наташа вышла из комы. Состояние тяжелое, но уже произошла некоторая стабилизация. Были привлечены лучшие врачи клиники, которые делали все что возможно. Благодаря множеству процедур удалось добиться улучшения состояния больной. Но… диагноз был неутешительный. Все сходились на том, что девушка останется инвалидом на всю жизнь. Такие повреждения восстановить невозможно.
Спустя трое суток после выхода из комы, разрешили посещения. Конечно же лишь самым близким родственникам и на ограниченное время. Пустили родителей и… Эллес. Так как сама Наташа на этом категорически настаивала. Вплоть до отказа принимать лекарства. Узнав об этом от ее родителей, Эллес сразу же вылетела в Питер. Разумеется, не одна. Ее сопровождал отец. Он остался ждать у входа в больницу.
Ей самой тоже пришлось несладко. Разразился колоссальный скандал. СМИ были забиты требованиями запрета чрезмерных нагрузок для фигуристов. И в частности — ограничение «прыжковых оборотов». И уже готовились поправки в спортивное уложение, чтобы официально ограничить прыжки четырьмя оборотами. А самая большая проблема была дома. Перепуганные родители категорически запретили дочери исполнять «супер-ультра-си». Пришлось подчиниться. Иначе ей вообще могли закрыть дорогу на лед…
По правой стороне показался «рецепшн» старшей медсестры отделения. Пожилая полная тетенька одарила Эллес каким-то недоверчивым взглядом.
— Вы к кому?
— К Фоминой. Я Ладыгина, мне разрешили.
— А, ну да, я в курсе… Она вышла вперед. — Идем провожу…
Вскоре медсестра остановилась перед нужной дверью. Открыла ее и заглянула внутрь.
— У тебя двадцать минут. Утром ее родители приходили. Не надо утомлять.
— Хорошо.
Тетенька покачала головой и вздохнула. — Ну хоть ты-то поосторожней будь! Что же вы с собой делаете, девочки…
В палате было чисто и просторно. Свет неяркий, чуть приглушенный. Посередине — большая сложная кровать с кучей разных приспособлений. А на ней — девушка в ортопедическом корсете. Она недвижно лежала на спине, приподнявшись градусов на тридцать при помощи регулируемой секции кровати. Рядом — пульт от плоского телевизора, закрепленного на стене. Выглядела она бледной и измученной.
При виде вошедшей Наташа слабо улыбнулась и прошептала:
— Катя…
Эллес замерла при виде этой страшной картины. Затем быстро подвинула стул к кровати и присела.
— Вот я и тут…
Она осторожно погладила руку подруги. И растерялась, не зная — что сказать. Ну не о самочувствии же спрашивать! Наташа чуть слышно вздохнула.
— Видишь как всё…
— Да… плохо. Я могу помочь хоть как-то?
— Нет, Катюша. Это уже… всё.
Эллес уже поговорила с братом. Тот сказал, что в его «аптечке» таких препаратов нет. И вообще их не существует. Травмы подобного рода лечат в регенерационной камере. Но первые такие камеры появятся лишь через много-много веков. А сейчас… помочь невозможно. Он и сам хотел приехать в Питер, но сейчас его не пустили бы к больной. Если только попозже, когда самочувствие Наташи улучшится и режим посещений упростят.
— Мне сказали, родители твои приходили.
— Да. Они в гостинице будут жить. Пока меня не разрешат перевезти домой.
Она снова улыбнулась, краешком губ.
— Я так рада тебя видеть, Катюша…
Эллес вдруг ощутила как из глубины поднимается волна. Что-то странное, незнакомое доселе. Дышать стало трудно, а глаза… стали тяжелеть. Их словно застила пелена…
— Ой! Ты плачешь… Не верю глазам…
Наташа коснулась ее руки и чуть сжала. — Не надо… все пройдет…
Эллес вытерла рукой слезы. Первые слезы в ее жизни… Ее взгляд упал на мобильный телефон.
— Тебе уже можно по телефону разговаривать?
— Да. Вчера сняли ИВЛ. Могу поговорить. Недолго. Я его только сегодня включила… Она грустно усмехнулась. — Мне звонят, а я трубку не беру. Не хочу…
— А Сергей? Он звонил?
Наташа не ответила. Медленно закрыла глаза. Эллес все поняла.
— Ясно… А ты ему звонила?
— Нет. Зачем?
— Наташа, скажи… правду. Я не могу понять. Ты же отлично знала, что семь — нельзя. Что случилось?
Тишина. Она как будто уснула. И вдруг медленно качнула головой. И чуть слышно:
— Он сказал… Сделай это для меня…
Эллес спустилась по лестнице, отдала халат в больничном гардеробе, скинула бахилы в мусорку и направилась к выходу. Но у самой двери остановилась. Некоторое время стояла в задумчивости, затем присела на стул у стены. Замерла, глядя в какую-то неведомую точку.
Вдруг по лицу словно пробежала судорога. Она стиснула зубы, рот скривился гримасой. Глаза вспыхнули гневом… ненавистью. Лицо стало страшным…
Но лишь на мгновение. Через пару секунд она снова выглядела как обычно. Достала мобильник и нажала вызов. Уже после первого гудка послышался голос:
— Катя! Ты?
— Привет, Арина.
— Я сама хотела тебе позвонить, но не решалась. Тебе сейчас не до… Так ужасно это всё!
— Да. Ужасно. Мне нужна твоя помощь, подруга…
Глава 33
Месть амазонки
Петербург — один из лучших городов на планете. Пускай здесь нечасто выходит солнце. Но у него своя, уникальная красота. Местами суровая и даже тяжёлая. С запахом сырого камня в колодцах старых дворов. Иногда парадная и торжественная. Порой печальная, немного депрессивная. С лёгким шармом утраченного столичного блеска…