— Через Глухов он поедет, Фёдор, — пожал плечами бывший опричник, давая понять, что проблема и выеденного яйца не стоит. — А засаду нужно у переправы через Клевень устраивать. Там удобный брод только один. Иначе хороший крюк делать нужно.

Мы немного посидели молча, всматриваясь в искрящиеся в полоске заходящего Солнца волны Сейма.

— А ты откуда знаешь? Ну, про Глухов?

— Так я, Фёдор, и на пиру о службе не забываю. За то меня сам Иван Васильевич ценил. Увидел рядом с Болотниковым убийцу царицы Марии, сразу о том, что ты татя казнить пожелаешь и подумал. Ну, и подсел к злодею вина заморского распить. А когда тот охмелел, расспросил осторожно о том, что нам для дела знать надобно будет.

— Ладно, — решительно хлопнул я по колену, поднимаясь. — Зови к себе в шатёр Порохню. Думать будем.

Выдвинулись из лагеря заранее, примерно за час до рассвета. К частым отлучкам небольшого конного отряда в лагере уже привыкли (Порохня каждый день со своим воинами тренироваться уезжал, заодно объезжая окрестности), так что дозорные на наш отъезд никак не отреагировали, лишь проводив равнодушными взглядами. Чудят запорожцы, что к войску недавно прибились, ну и бес с ними! Пускай себе чудят, если по дурости своей даже ночью покоя не ведают.

Тихонечко покинув лагерь, бросили лошадей вскачь, забирая к западу от наезженной дороги. Ничего, до Клевеня и пятнадцати вёрст нет, так что можно и небольшой крюк сделать. Всё равно к полудню успеть должны. Зато теперь Рубец-Мосальский не по нашим следам ехать будет. Не дай Боже, заметит, что на пару часов до него другой конный отряд из-под Путивля зачем-то ни свет ни заря снялся. Насторожится бывалый воевода да людей вперёд на разведку пошлёт. А у нас вся надежда, врасплох вражеский отряд застать, так как шестнадцать человек супротив трёх десятков в открытом столкновении не пляшут. Воинов с собой в дальнюю дорогу князь наверняка самых лучших взял и если мы их даже каким-то чудом и одолеем, грудь в грудь сойдясь, то и от самих мало что останется. Нет. Пиррова победа мне не нужна. Если такая перспектива вырисовываться будет, я вообще столкновения избежать попытаюсь. Не так много у меня верных людей, чтобы их ради личной мести терять.

А то что людей, на которых можно полностью положиться действительно мало, нынешняя, затеянная мною акция, наглядно показала. В поход, не считая меня, отправилось пятнадцать человек: восемь казаков во главе с Порохнёй и Грязной с шестью своими холопами. И то, если обещанию своего боярина, что его холопы о том, что вскоре случится, будут молчать, я вполне доверяю, то заверения Порохни о надёжности его людей, вызывают сомнения. Особенно одного из них. Только выбора у меня нет. Без них мой отряд совсем скукожится.

К реке вышли ближе к полудню, проломившись сквозь небольшой, но густо растущий лесок.

— До переправы не больше версты будет, — заявил Грязной, поглаживая прильнувшего к воде коня. — Я в этим местах не раз бывал, помню. Ты Порохня вдоль берега со своими людьми двигай потихоньку. Лесок как раз до самого брода тянется. На его окраине и затаитесь, как уговор был.

— Я помню, — отмахнулся атаман. — Ни один из западни не уйдёт.

— Если, конечно, вы вражину на тот берег не пустите, — влез в разговор Подопригора, насмешливо сощурившись. — Уйдут на конях в сторону Спадщанского леса. Там и целое войско их нипочём не сыщет.

— Не уйдут, — не согласился с ним Тараско. — Первый напор мы выдержим. Главное, вы вовремя им в спину ударьте.

На том и разделились. Порохня увёл казаков вдоль берега, мы же вместе с присоединившимися Тараской и Махиной переправились через реку и двинулись к переправе уже с той стороны.

Следующий час прошёл в подготовке к предстоящему бою. Устроили рядом с бродом лёжку в примыкающим к берегу густом кустарнике, тщательно зарядили все пищали, положили каждую на вбитые в землю рогатины, вставили фитили в серпантин. В вырытой яме развели небольшой костерок, сверху над ним повесили полотно, чтобы рассеять и без того жиденький дымок. О появлении Рубца-Мосальского с отрядом нас Порохня заранее упредит, так что мы его, взяв по угольку, сразу землёй засыплем, а еле заметные дымки от фитилей всадники вряд ли разглядят. Так что по моему замыслу мы своих врагов во время переправы изрядно проредим. Как-никак все восемнадцать пищалей с собой забрали. Как раз по два залпа из девяти стволов выйдет. Плюс у меня, Грязнова, Тараски и Мохины ещё по колесцовому пистолю есть. И это всё в упор по скученному отряду, изрядно сбросившему скорость на переправе. Сильно удивлюсь, если нам с десяток врагов с коней ссадить не удастся.

Ну, а остальных уже сами на берегу встретим. Не зря рядом в траве копья лежат. Весь берег мы, конечно, не перекроем, но на то по бокам в воде железные колючки раскиданы, а дальше река, что вверх, что вниз по течению глубже становится и берег обрывистей. Просто так на коне не выскочишь.

Медленно потекли минуты ожидания. Солнце, поднявшись к зениту, припекало всё сильней, вдавливая испуганную тень в траву, слабый ветерок, ещё совсем недавно весело теребивший волосы, окончательно стих и только речка продолжала тихо плескаться волной о берег, зазывно маня обещаемой прохладой.

— А они точно именно здесь проедут? — первым не выдержал через пару часов ожидания Петро Мохина.

— Рубец-Мосальский через Глухов на Север ехать собирался, — недовольно скривил губы Грязной. Чувствовалось, что боярина начали терзать те же сомнения, что и остальных. — Он о том сам мне сказывал. Здесь самая удобная дорога туда. Не через Жиленское же болото ему ехать? И крюк большой, и дорога там хуже.

— А вдруг он соврал про Глухов, а сам через Чернигов путь держать решил? — не пожелал униматься казак.