Волки гоняются по лесу за маленькой блеющей овцой. Старый дом с дверью, которая качается на петлях, пока кто-нибудь не закроет ее рывком. Девушка на коленях, плачет спиной ко мне, пока не поворачивает голову и не показывает мне свое лицо — пуля между бровями.

Я втягиваю воздух и зажмуриваюсь.

Имоджен.

Ледяная рука обвивает мое сердце. Она не хотела ехать в Нью-Йорк. Я заставила ее поехать, а потом сказала мужчинам, которые нас забрали, кто она такая, потому что я была слишком глупа, чтобы держать рот на замке. Все могло бы сложиться иначе, если бы я была немного умнее.

Или чуть смелее.

И когда Лазаро пришел во второй раз, я могла попытаться отбиться от него, вместо того чтобы ждать, пока Вэл снова меня спасет. Его рука была у моего рта. Почему я не укусила его? Почему я ничего не делала, кроме как плакала, как жалкая неудачница?

Рыдание застревает у меня в горле, и я зажимаю рот рукой. Я не хочу, чтобы Джорджио меня услышал. Я не хочу, чтобы он ворвался сюда и обременял меня своими встревоженными глазами.

По привычке лезу под подушку в поисках телефона, но его там нет. Ничто меня не успокаивает, ничто не отвлекает от моих мыслей.

Натянув одеяло до самого носа, я говорю себе спать, даже когда комната продолжает скрипеть, а вокруг меня танцуют тени.

ГЛАВА 5

МАРТИНА

Кто-то царапает стену.

Мое сознание цепляется за звук, словно это наживка на конце лески, и я просыпаюсь.

Мои глаза распахиваются. Комната наполнена ярким солнечным светом.

Осознание того, что я пережила эту ночь, наполняет меня облегчением. Боже, я не была уверена, что выживу. Мне приходилось заставлять себя дышать сквозь приступы ужаса и непреодолимой вины. Не знаю, во сколько мне наконец удалось уснуть, но, должно быть, было поздно. Я не чувствую себя хорошо отдохнувшей.

Кровать издает низкий скрип, когда я вылезаю из нее. Вид из окна не впечатлил меня прошлой ночью, когда все было в основном окутано тьмой, а сейчас он заставляет меня задыхаться. По ту сторону стекла над холмами раскинулся густой величественный лес.

Дальнейшее царапанье возвращает мое внимание к комнате. Что это? Я думала, что это мог быть остаток сна, но теперь я проснулась.

Я следую за звуком. Он доносится с другой стороны двери Джорджио.

Перемещая вес между ног, я обдумываю, что мне делать. Звук странный, безусловно, заслуживает исследования, но, чтобы исследовать его, мне нужно войти в комнату Джорджио.

Блестящая дверная ручка насмехается надо мной.

Во всяком случае, наш вчерашний разговор показал его явное неуважение к моей частной жизни. Эти спальные места возмутительны. А что за комментарий про камеру?

Я бросаю взгляд на свою шелковую пижаму. Черные шорты и свободная майка. Я никогда не спала голой за всю свою жизнь.

А он?

Я прочищаю горло. Ну, если ему плевать на мою личную жизнь, почему я должна заботиться о его?

Моя ладонь сжимает дверную ручку. Если бы он действительно не хотел, чтобы я входила, он бы держал дверь запертой.

При этом ручка двигается легко. Я дергаю дверь.

— Ах!

Прежде чем я успеваю заглянуть в комнату, в меня врезается что-то тяжелое, сбивая меня с ног. Я тяжело приземляюсь на задницу, и боль пронзает мой позвоночник. Моему мозгу требуется полсекунды, чтобы понять, что на меня пускает слюни большая собака.

— Кто ты? — спрашиваю я, и мое сердце колотится от страха и удивления.

Животное игнорирует вопрос и продолжает меня обнюхивать.

Я позволяю ему или ей делать свое дело, потому что меньше всего я хочу, чтобы мне откусили пальцы. Я люблю животных, но у нас с Демом никогда не было домашних животных, и у меня нет большого опыта обращения с ними.

На собаке черный кожаный ошейник с металлической биркой. Когда он вытягивает шею, чтобы понюхать мои волосы, я мельком вижу имя, выцарапанное на металле.

София.

У меня вырывается недоверчивый смех. Боже мой, это тот кто потерял Джорджио?

Собака.

Чертова собака вместо сексуальной горничной, которую я себе представляла.

Мое настроение улучшается.

— Привет, София, — говорю я, когда она наконец отходит от меня. У нее короткая шерсть шоколадного цвета с белыми пятнами, большие карие глаза и висячие уши. Я сажусь и осторожно глажу ее по голове. Кажется, ей это нравится, потому что, когда я останавливаюсь, она бьет меня своим мокрым носом, словно показывая, что хочет, чтобы я продолжала.

Я соглашаюсь, пользуясь возможностью заглянуть в комнату Джорджио. На первый взгляд она кажется пустой. Он ушел?

Погладив Софию в последний раз, я встаю на ноги. Каковы шансы, что он спрятал мой телефон где-нибудь в своей спальне? Мы прибыли поздно ночью, и он, возможно, слишком устал, чтобы спрятать его в другом месте.

Мои зубы впиваются в нижнюю губу. Я не должна упускать эту возможность, потому что кто знает, как тяжело он собирается устроить для меня эту глупую охоту за мусором? Лучше пресечь это в зародыше, если смогу.