Паркуюсь у галереи, беру два картонных стаканчика, выхожу.

У стеклянных дверей останавливаюсь.

Внутри все освещено, а на улице темно, меня не видно.

А вот мне отсюда все видно прекрасно.

Тамилу. И ее врача, Владимира. И то, как он прижимает ее к себе, а она устало улыбается, упираясь лбом ему в грудь. И то, как она обхватывает его за талию, а он кладет голову ей на макушку и гладит по спине.

Вот так я понимаю, что в жизни Тами я просто зритель, прямо как в галерее. Смотрю на бывшую жену, как на красивую картину без малейшей возможности интегрироваться внутрь.

Ставлю ее стакан на уличный подоконник и возвращаюсь к машине.

Тамила

— Прости, что в последнее время не получается встречаться чаще. На работе просто бесконечный поток пациентов, а второго травматолога пока не нашли.

Вова разрывается меж двух работ, совмещая частную практику с государственной. Вот такой он фанатик.

— Я все понимаю, Вов.

— Так досадно, что у меня не получилось приехать к открытию.

— Брось, — отмахиваюсь. — Сколько их еще будет, этих выставок. Самое главное, что ты приехал после.

— Я спешил как мог, — улыбается мне.

— Не стоило, Володь, правда. Лучше бы поехал домой, отоспался.

Выходим из галереи. Я ставлю помещение на сигнализацию, запираю дверь.

— Ты посмотри, какие свиньи! Вроде центр города, а гопников ничего не останавливает, все равно бардак разводят.

Он поднимает картонный стаканчик с подоконника окна моей галереи и выбрасывает его в урну неподалеку.

Всю дорогу до дома Вовы обсуждаем выставку. Он паркуется у своего многоквартирного дома, обходит машину, помогает мне выбраться, берет за руку и ведет за собой. В лифте набрасывается на меня с поцелуем, горячо шепча:

— Не могу больше ждать, Тамилочка. Как же я скучал по тебе.

Вваливаемся в квартиру, спешно раздеваемся, привычно идем к кровати. Горячие поцелуи, нежные касания, ласковые слова — и мы падаем на спину, тяжело дышим. Все заканчивается так быстро, что я даже не успеваю это понять.

Володя спешит в душ.

— Ванная свободна, беги, — чмокает меня в висок.

Я нехотя поднимаюсь, иду в душ. Становлюсь под теплые капли. Ловлю себя на мысли, что хочется другого. Настоящей близости, а не отточенной механики. Чтобы нежиться в кровати, зацеловывая любимого до красных пятен, чтобы мыться вместе, параллельно распаляя друг друга еще больше, заводя, выжимая. Чтобы несдерживаемые стоны и мушки перед глазами.

Опускаю руку, ласкаю себя, потому что с Вовой не вышло. Он устает, выматывается на работе, я больше чем уверена, он даже не заметил, что я так и не получила удовлетворения.

Когда я возвращаюсь в спальню, Вова уже спит, раскинувшись на кровати звездой.

Переминаюсь с ноги на ногу, как гостья которой вроде как больше не рады. Одеваюсь и выхожу на улицу, под жаркий и липкий августовский ветер.

Сажусь на лавочку, поднимаю голову и смотрю в ночное небо, усыпанное звездами. Красиво.

Достаю телефон. Хочется с кем-то поговорить по душам. Набираю номер Веры. Знаю, что она убирает звук на телефоне на ночь, но все равно звоню. Как и было ожидаемо, никто не берет трубку.

Возле контакта Веры телефон Германа. Взгляд цепляется за имя бывшего. Поднимаю палец над ним, но одергиваю себя.

Зачем? Что за глупая выходка?

Сижу так какое-то время, а после вызываю такси и еду домой, к дочери. Она, естественно, еще спит в такую рань, но это даже к лучшему. Я снова принимаю душ, переодеваюсь в пижаму и сразу валюсь в кровать.

Кондиционер холодит пространство, и я съеживаюсь от холода, натягиваю на себя одеяло, укрываясь по самый нос.

В голове почему-то много мыслей. Я вспоминаю Всеслава, который пытался пригласить меня на свидание, скандал, который устроила Инесса, взгляд Германа. Их скорый отъезд и то, что я останусь одна.

Понятно, что это всего на три недели, но все-таки мне как-то не по себе от этого.

Целый день мы проводим с Эми. Сначала едем в торговый центр и ходим по магазинам, докупая то, чего не хватает девочке, потом дальше — к моим родителям на ужин.

— Эмилия, нужно есть нормально! Вот поедешь во Францию, а французы знаешь, какие педанты? Засмеют тебя за то, что не умеешь использовать нож во время еды, — возмущается моя мама.

Эми все умеет, просто иногда она забивает на это. Или тупо бунтует.