Меня раздирали противоречивые стремления. С одной стороны, предупредить главного редактора о готовящемся скандале хотелось до зуда, с другой — мама с детства намертво вбила в меня, что хуже стукачества может быть только убийство, и то не всегда. Наверное, я могла бы переступить через этот моральный барьер, если бы, стыдно признаться, это не угрожало мне лично. Дело в том, что круг лиц, посвященных в тайну предстоящей публикации, был слишком узок, и подозрение в доносительстве с грохотом рухнет на меня. Конфликт с директором издательского дома, заместителем главного редактора и ответственным секретарем (Са-вельченко не в счет, ну его!) вряд ли мне по зубам. То есть придется уходить из «Вечернего курьера». Но еще хуже, что мотивом моего ухода будет донос.

Выбирать предстояло из двух крупных неприятностей: либо подвести хорошего человека, который всегда относился ко мне очень по-доброму, либо опозорить себя.

Промучившись минуты две, я схватилась за телефон. Вася взял трубку сразу и даже обрадовался:

— О-о, какие люди! Привет-привет! Только не говори мне, что ты опять во что-то вляпалась.

— Нет, Васенька, но все к тому идет.

— Саня, крошка моя, ну угомонись уже!

— Васенька, мне нужен твой совет, только не милицейский. Не по розыскной части то есть.

— Мне что — уволиться? — Вася оживился.

— Необязательно. Просто стань на минутку человеком.

— Извини, Санечка, это невозможно. Не проси.

— Смотри, Вась, один человек, нет не один, а трое, то есть четверо, но четвертый не в счет… — начала я, но Вася не дослушал:

— Когда дойдешь до девяносто девятого человека, сделай, пожалуйста, паузу, а то я собьюсь.

— Их было четверо, и они замыслили одну гадость.

— Нельзя ли поконкретнее? Что за люди, какую гадость?

— Это неважно. Я про эту гадость узнала, но если я этого хорошего человека предупрежу, то обо мне будут говорить черт-те что.

— И что же? — Вася, судя по тону, ничего не понял.

— Будут говорить, что бегаю к начальству с доносами.

— A-а! Так «один хороший человек») — это твой начальник?

— Да.

— Саня, начальство хорошим не бывает, я сто раз тебе говорил. Но если тебе повезло и ты встретила такое чудо — как же не помочь? Ты потом себя сожрешь, я же тебя знаю. Останется от девочки Сани маленький блеклый огрызочек.

— Почему блеклый? — возмутилась я.

— А какой же?! — в свою очередь, возмутился Вася. — Хороших людей надо предупреждать об опасности, вот что я думаю. А уж как там в вашем прогнившем журналистском мирке принято — не знаю. Кроме того, стукач — это квалификация. Ты ведь как, по глупости, думаешь: стукнул раз-другой, и сразу получил звание заслуженного стукача. Нет, девочка, за это звание надо побороться, попотеть, побегать, тебе еще до него расти и расти. Хороший стукач — большая редкость в наше время. Сейчас люди сильно равнодушные стали, никому ни до кого дела нет.

Васю несло, он пустился в пространные рассуждения о роли и месте стукачей в жизни современного общества, об их социальной функции, о реальной помощи, которую они оказывают следствию.

— Мамы всякие нужны, мамы всякие важны, — увлеченно разглагольствовал Вася. — У вас мама — кто? Повар? А у меня, допустим, — стукач. Звучит? Звучит.

Мне уже казалось, что Вася будет говорить вечно, но лекция закончилась столь же внезапно, как и началась. Вася пожелал мне успехов, три раза оглушительно чмокнул телефонную мембрану и велел не пропадать и заходить.

Я же, тяжело вздохнув, набрала номер домашнего телефона Мохова.

— Алло! — несколько раздраженно ответил мне высокий женский голос. — Алло, говорите!

— Добрый вечер, — поздоровалась я, — будьте добры, пожалуйста, Юрия Сергеевича.

— А кто его спрашивает?

— Это из редакции, моя фамилия Митина…

Договорить я не успела, в трубке раздались короткие гудки. Набрав номер еще раз, я услышала тот же голос.

— Извините, что-то прервалось, — начала я, но опять не договорила.

— Девушка! Неужели хотя бы вечером нельзя его не дергать?! Что такое, в самом деле! — и она опять повесила трубку.

Презрев чувство собственного достоинства, я набрала номер главного редактора в третий раз. Теперь я точно знала, как надо себя вести, и как только истерическая жена Мохова (или сестра?) рявкнула третье по счету «алло», я со страшной скоростью завопила:

— Юрию Сергеевичу грозят неприятности, мне надо его предупредить!

— Вы еще угрожаете? — заорала эта дура. — Не смейте сюда звонить больше, а то я вызову милицию.