– Чем она отличается?

– В таблице «Глоубал-А» двенадцать внезапных смертей никак не отражены.

– Если бы вам представили эти данные, а не данные из компьютера А доктора Пафко, с которых на день раньше был сделан скриншот, продемонстрированный вам несколько минут назад, как бы вы отреагировали?

– Я никак бы не отреагировала. В этой таблице, похоже, все в порядке.

Мозес показывает доктору Робб официальный запрос «ПТ» на разрешение продавать «Джи-Ливиа» через торговые сети, так называемое ходатайство о выдаче лицензии на биопрепарат, которое было представлено в октябре 2016 года. Документ помечен как «вещественное доказательство гособвинения 1».

– Каким образом соотносятся данные в таблице «Глоубал А» с теми данными, которые были приложены к ходатайству «ПТ», то есть к документу с пометкой «вещественное доказательство гособвинения 1»?

– Эти данные идентичны друг другу. К вещественному доказательству гособвинения 1 приложены и другие данные, причем в большом количестве, в том числе включающие доклад о клинических испытаниях. Но все данные из таблицы «Глоубал-А» входят в набор документов, представленных как «вещдок гособвинения 1».

– Кстати, раз уж речь зашла о вещдодке гособвинения 1 и ходатайстве «ПТ» о выдаче лицензии. Вы присутствовали на встрече с представителями «Пафко Терапьютикс», которая состоялась в УКПМ 27 октября 2016 года?

– Да, присутствовала.

– А кто там был из представителей «ПТ»?

Доктор Робб отвечает, что на встрече присутствовали Кирил, Леп и Танакава, и добавляет, что в переговорах принимали участие те же сотрудники УКПМ, которые приходили и на другие подобные мероприятия.

– А обсуждались ли на встрече данные, включенные в доклад о клинических испытаниях, который является частью вещественного доказательства гособвинения 1?

– Да. Если судить по цифрам, то препарат «Джи-Ливиа» показал, что по эффективности он значительно превосходит прежние методики лечения.

– Вы разговаривали в ходе встречи с подсудимым, Кирилом Пафко?

– Да. Когда встреча подходила к концу, я пожала ему руку и сказала: «Поздравляю, похоже, вам опять это удалось».

– Что вы имели в виду?

– Я имела в виду, что препарат «Джи-Ливиа», судя по всему, являлся прорывом в лечении онкологических заболеваний – таким же, как открытие доктором Пафко RAS-белков, за которое он получил Нобелевскую премию.

– Скажите, когда речь идет об одобрении лекарства, кто именно принимает соответствующее решение в УКПМ?

– Если мы говорим о лекарствах, так или иначе имеющих отношение к лечению рака, то есть о таких случаях, которые описаны в документах, включенных в вещественное доказательство гособвинения 1, то все материалы стекаются на мой стол. При этом там должна быть рекомендация моих коллег и группы сторонних экспертов, которая называется комитетом советников. Обычно я составляю рекомендацию и представляю ее моим руководителям и главному уполномоченному инспектору – основываясь на мнениях специалистов управления и моей собственной оценке собранных данных.

– Сколько препаратов, предназначенных для лечения онкологических заболеваний, были одобрены УКПМ без вашей рекомендации за последние шесть лет?

– Ни одного.

– Доктор Робб, если бы вы знали о тех данных, которые налицо в скриншоте с компьютера А доктора Пафко, вы бы поддержали решение об ускоренном одобрении «Джи-Ливиа» в январе 2017 года?

– Ни в коем случае.

Мозес совещается с Фелдом, чтобы удостовериться, что задал все вопросы, подготовленные помощником. У Фелда, похоже, возникли какие-то новые соображения. Мозес кивает и возвращается на прежнее место.

– Вы изучили листок-вкладыш к препарату «Джи-Ливиа»? – обращается он к доктору Робб.

– Изучила.

– Там имеется предупреждение о возможных побочных эффектах МАТ – моноклональных антител. Как по-вашему, это предупреждение составлено должным образом?

– Нет, ничего подобного. Это, можно сказать, просто шаблонный текст. Когда возможные побочные эффекты включают в себя серьезный риск тяжелых осложнений с летальным исходом, мы требуем, чтобы в листке-вкладыше было особое предупреждение в черной рамке.

– И что это за предупреждение?

– Это именно то, что я сказала, в буквальном смысле. Предостережение о возможных проблемах обведено жирной черной рамкой. В этом как раз весь смысл, – поясняет доктор Робб. – Ни врач, ни пациент просто не могут пропустить такое.

В качестве вещественного доказательства, иллюстрирующего слова свидетеля, Мозес предъявляет суду страницу из листка-вкладыша к другому лекарству, выпущенному «ПТ», а затем переводит его изображение на монитор. На нем помещается почти вся страничка. Выглядит она довольно пугающе – как и слова предупреждения, взятые в рамку.