– Я не представляю, как можно гипотетически предполагать подобное. Как я могу быть уверена, что лекарство является безопасным и эффективным, если производитель препарата солгал нам? Подождите, я должна все это обдумать. Но да, никаких моральных оценок мы не выносим.

– Но получается, что мошенничество, если исходить из мнения, которое вы высказали по поводу процедуры одобрения препаратов, – это то, что в данном вопросе к делу не относится?

– Я не считаю, что для сотрудников управления это к делу не относится. Как вам известно, УКПМ за-явило…

– Простите, – прерывает Марта свидетельницу и поднимает руку. Доктор Робб собиралась сослаться на попытки УКПМ объяснить общественности, что управление одобрило «Джи-Ливиа» по той причине, что его ввели в заблуждение, мошенническим образом подтасовав данные тестирования. Это еще одна тема, затрагиваемая в гражданских исках против изготовителя препарата, которая по специальному решению судьи не должна упоминаться в ходе процесса – присяжные не должны слышать о ней ни слова.

– Я задаю вопросы именно вам, доктор Робб, а не кому-либо другому из сотрудников вашего управления, – говорит Марта. – Вы находитесь в зале суда и являетесь свидетелем, дающим показания.

– Я понимаю.

– Значит, сегодня, находясь здесь, в зале суда, вы утверждаете, что единственная причина, по которой вы отказались бы рекомендовать одобрение препарата «Джи-Ливиа», – это то, что двенадцать смертей, зафиксированных с помощью вещдока «компьютер Пафко А», вызвали бы у вас сомнение в том, что лекарство безопасно и эффективно?

Доктор Робб недовольно кривит губы и на мгновение задумывается, после чего отвечает:

– Да, я говорю именно это.

– Для того чтобы вы приняли такое решение, не имело бы принципиального значения, фиксированы ли эти смерти как серьезные негативные события, верно?

– Ну, я не уверена, что могу сказать, что это не имело бы значения.

– Доктор Робб, вы можете привести пример, когда УКПМ отказалось одобрить новое лекарство только потому, что в ходе испытаний было допущено нарушение установленной процедуры?

Свидетельница некоторое время колеблется, а затем отвечает:

– Мне надо подумать.

Марта возвращается к столу защиты и берет с него пухлый том в мягкой обложке, по размерам и толщине похожий на телефонный справочник округа Киндл.

– Это – копия Свода федеральных предписаний, который содержит в том числе большинство правил, официально установленных вашим управлением для проведения клинических испытаний лекарственных препаратов.

На самом деле том, который держит в руках Марта, – вариант Свода предписаний, выполненный гораздо более крупным шрифтом, чем официальное издание, и потому куда более внушительный на вид. Но доктор Робб, которая в этот момент явно думает о запрете Сонни на обсуждение в ходе процесса некоторых тем, ограничивается коротким «да».

– И как часто так случается, доктор Робб, что заказчик клинических испытаний, он же производитель тестируемого препарата, во время клинических испытаний нарушает установленные процедуры?

– Я предполагаю, что это происходит каждый день. Но не все процедуры одинаково важны.

Марта требует исключить вторую фразу реплики из протокола. Сонни поддерживает адвоката защиты. Затем судья, глядя на свидетельницу, говорит:

– Доктор Робб, еще раз прошу вас воздержаться от оценочных заявлений. Ваше дело – выслушивать вопросы, которые вам задают, и отвечать на них. Не принуждайте меня ставить вас в угол.

Доктор Робб в ответ смеется – как и большинство присутствующих в зале суда. Сонни между тем продолжает:

– Мистер Эпплтон, сидящий вон там, очень хороший юрист, и, если он решит, что есть еще какие-то факты, о которых присяжным следует знать, он задаст вам соответствующие вопросы. Но после того, как миссис Стерн закончит со своими вопросами.

– Поняла, – кивает доктор Робб.

Марта стоит в нескольких футах от нее и все еще держит в руках толстый том.

– Возвращаясь к вопросу, который я вам только что задала, доктор Робб. Многие лекарства не были бы одобрены вашим управлением, если бы этому мешали нарушения существующих требований и процедур.

Свидетельница хмурится, обдумывая слова адвоката, а затем говорит:

– Укол.

– Я вовсе не фехтую с вами, доктор.

– Я понимаю. Полагаю, то, что вы говорите, более или менее верно.

– Между прочим, доктор Робб, вам известно, сколько генеральных директоров компаний, которые не сообщили должным образом об имевших место в ходе тестирования серьезных негативных фактах, были подвергнуты суду?

– Я протестую, – говорит Мозес, и Сонни его тут же поддерживает. Тот факт, что кто-то совершил такое же правонарушение, как Пафко, и остался безнаказанным, не снимает вины с подсудимого.