Нам с бабушкой нравилось проскальзывать через заднюю дверь, когда я приходила в гости, и коротать часы на прогулке. Или мы направлялись к нашей любимой скамейке. Она стояла под одноименной магнолией на гребне самого высокого холма в поместье. Мы сидели и сплетничали, пока над головой проплывали белые, пушистые облака. Это была страна Большого Неба, и вид оттуда простирался от горизонта до горизонта во всех направлениях.

Я заехала на стоянку дома престарелых и заглушила машину. Само здание было менее вдохновляющим, чем территория вокруг. В нем было всего три этажа, и вместо того, чтобы производить впечатление, оно было создано для того, чтобы противостоять торнадо, которые проносились здесь каждую весну.

Ровно в двенадцать тридцать моих ушей достиг грохот ревущего мотоцикла. Я оглянулась как раз в тот момент, когда Джейкоб затормозил на стоянке рядом со мной. Мне следовало бы догадаться, что он будет пунктуален. Он заглушил двигатель и встал с мотоцикла, снимая шлем. Одетый в свои кожаный жилет «Королей» он выглядел таким же неприступным и опасным, как и прошлой ночью в баре.

Может быть, это была всего лишь видимость.

Он оставил свой шлем на сиденье, зная, что никто не будет настолько глуп, чтобы украсть его, и неторопливо направился к моей двери. Темные очки скрывали от меня его глаза, и я понятия не имела, был ли его взгляд все таким же теплым, как сегодня утром, или он снова стал ледяным.

— Ты собираешься сидеть там весь день, или мы займемся делом? — спросил он приглушенным из-за стекла голосом.

Это определенно не была видимость.

Я вздохнула и вышла из машины. Джейкоб стянул мотоциклетные перчатки, когда мы направились к входной двери. Он засунул их в карман своей куртки и протянул руку, чтобы переплести свои пальцы с моими, играя роль моего парня.

Вся эта чушь началась в ту же секунду, как мы вошли внутрь.

Крупный мужчина в форме службы безопасности поднялся со стула у входа и преградил нам путь, широко расставив ноги, словно готовился отразить нападение. У него была кремовая кожа, бритая голова и такое телосложение, что я подумала, что он мог бы буквально вышвырнуть нас оттуда. Его звали Хэнк. Я несколько раз болтала с ним, обычно, когда стояла очередь посетителей, ожидающих регистрации. Он был бывшим полицейским, который работал здесь в службе безопасности. «Магнолия-Хиллз» в основном держала его и еще нескольких офицеров поблизости, чтобы они помогали с непослушными пациентами. Нередко люди с деменцией впадали в агрессию, и иногда даже крупным санитарам-мужчинам из персонала требовалась еще одна пара рук для помощи.

Хэнк всегда был добр только ко мне, но сейчас он не сделал ничего, чтобы скрыть свое неприкрытое отвращение, когда смотрел на Джейкоба сверху вниз.

Я сжала руку Джейкоба, молясь, чтобы он позволил мне разобраться с этим.

— Привет, Хэнк.

— Ты не можешь войти сюда, — сказал он, все еще глядя на Джейкоба.

Байкер рядом со мной напрягся, его хватка усилилась.

Черт.

Я высвободила руку, прежде чем он сломал мне пальцы, и встала перед ним, надеясь разрядить ситуацию.

— Хэнк, это мой парень. Он здесь не для того, чтобы устраивать какие-то неприятности. Я только хотела познакомить его с моей бабушкой.

Взгляд Хэнка, наконец, упал на меня, и я увидела узнавание в его глазах.

— Ты встречаешься с Королем, Криста?

Я кивнула.

— Я работаю у Чарли, помнишь?

Он нахмурился.

— Ты ведь не одна из них, не так ли?

— Нет. Послушай, я обещаю, что с ним не будет проблем. Я просто хочу, чтобы он познакомился с бабушкой, пока она еще, — я сделала глубокий вдох и придала своему голосу легкую дрожь, — ты знаешь, моя бабушка.

Выражение его лица смягчилось. Он знал, что у моей бабушки была болезнь Альцгеймера и что ее кратковременная память уже начала ухудшаться. Возможно, я чувствовала себя сукой из-за того, что разыграл эту карту и намеренно манипулировала им, но, если бы это спасло бабушку и ее новых друзей от какого-нибудь подражателя наркоторговца, я бы сделала это и кое-что похуже и позже молилась о прощении.

Хэнк снова перевел взгляд на Джейкоба. Выражение его лица посуровело.

— Если хоть на секунду преступишь границы, я пристрелю тебя, — сказал он, положив ладонь на приклад пистолета, пристегнутого к поясу.

Джейкоб ничего не сказал, но резкое движение его подбородка могло сойти за кивок согласия.

Я напряженно ждала, пока Хэнк смотрел на него, затем прерывисто вздохнула, когда он, наконец, отступил в сторону и впустил нас. По выражению его лица я поняла, что наши дни дружеских подшучиваний, пока я ждала встречи с бабушкой, закончились. Имело смысл, что как бывший коп, он ненавидел Королей — им сходили с рук убийства в этом городе, если некоторые из самых отвратительных слухов, которые я слышала, были правдой, — то я не смогла бы сдержать легкого укола сожаления, омрачившего мое настроение, когда мы вышли.

К счастью, в приемной было относительно чисто. Впереди нас было всего две группы посетителей, ожидавших возможности войти: трое латиноамериканцев постарше и молодая пара, по виду выходцы из Восточной Азии, с двумя активными детьми, бегающими вокруг них кругами. Женщина обернулась, услышав топот сапог Джейкоба по мрамору, и дружелюбная улыбка исчезла с ее лица, когда она увидела его. Когда мы приблизились, она наклонилась и что-то прошептала своему мужу. Он оглянулся, а затем схватил своих детей, прижимая их к себе.