И снова он просто уставился на меня.

Моя правая рука дернулась, испытывая непреодолимое желание влепить ему пощечину. Вместо этого я повернулась и выплеснула свой гнев на дверь, постучав так сильно, что у меня заболели костяшки пальцев.

— Войдите! — Крикнула бабушка.

Я толкнула дверь и вошла внутрь. Бабушкина квартира выглядела так же, как и любая другая квартира среднего класса. Справа от меня была светлая кухня в стиле фермерского дома. Прямо перед ней была ее гостиная, элегантно обставленная мебелью из ее последнего дома. Напротив входной двери располагался большой ряд окон с ползунком посередине. Ее окна выходили на юго-запад, на территорию, и теперь, когда утро перешло в ранний полдень, в них проникал свет. Лестница вела на широкий балкон, заставленный садовой мебелью и терракотовыми горшками, в которых был маленький бабушкин сад с травами.

Она пронеслась через гостиную и подошла ко мне, раскинув руки.

— А вот и моя девочка.

Я обнимала ее дольше обычного, нуждаясь в ее тепле и утешении прямо сейчас.

— Все в порядке, милая? — спросила она.

— Да, — сказала я, отстраняясь. — Бабуля, это Джейкоб Ларсон. Джейкоб, это моя бабушка, Изабель Эванс.

Небольшая морщинка появилась между бровями Джейкоба, когда он посмотрел на бабушку. Может от неожиданности? Бабушка не соответствовала стереотипу пациентки с болезнью Альцгеймера. Она была высокой, как и я, с прямой спиной, несмотря на то что ей было за шестьдесят. Ее светлые волосы сегодня были распущены, и они ниспадали каскадом волн по спине. Этой весной она много бывала на улице, и на ее коже появились первые признаки золотистого загара. Ее лицо было юным, зеленые глаза проницательно смотрели на Джейкоба.

— Приятно познакомиться, Джейкоб, — сказала бабушка, протягивая руку.

Я затаила дыхание, молясь, чтобы он хотя бы был вежлив.

Он шагнул вперед и вложил свою руку в ее.

— И мне, миссис Эванс.

— Зови меня Иззи, — сказала бабушка, когда они отпустили друг друга. Она отступила назад и толкнула меня локтем. — Ты молодец, — сказала она одобрительным тоном.

Я чуть не поперхнулась.

— Бабуля, он тебя слышит.

— Я знаю, — сказала она, все еще глядя на него так, словно он был большим глотком воды, а она просто умирала от жажды. — Но он выглядит так, будто при определенных обстоятельствах мог бы стать подлым сукиным сыном, и я хочу быть на его стороне.

— Бабушка, умоляю. Перестань.

Взгляд Джейкоба скользнул по мне.

— Теперь я понимаю, откуда твои выраженьица.

Бабушка разразилась взрывом смеха.

— О, я думаю, мы с тобой отлично поладим, Джейкоб. — Она бесстрашно подошла к нему и взяла его под руку. — А теперь заходи в дом и расскажи, как ты познакомился с моей малышкой.

Она провела его мимо меня в гостиную. И он позволил ей. Я стояла как вкопанная, с каждым мгновением сожалея обо всем этом дне все больше и больше.

— В баре, — ответил Джейкоб.

— Правда? Знаешь, я познакомилась со своим покойным мужем в баре.

Ее слова вывели меня из задумчивости.

— Бабуля, все не так, — сказала я, присоединяясь к ним.

Она перевела взгляд с меня на Джейкоба и обратно, а затем фыркнула.

— Чушь. Вы двое выглядите такими же колючими, как пара разъяренных дикобразов. Если дело не в любовной ссоре, я съем свой ботинок. — Она усадила Джейкоба на диван рядом с собой и серьезно посмотрела на него. — Что случилось?

Взгляд Джейкоба скользнул к моим глазам.

Я уставилась на него. Не будь придурком.

— Я сказал ей горькую правду, которую она не хотела слышать, — сказал он, встречаясь со мной взглядом.

Мудак!

Бабушка похлопала по кожаному чехлу на его предплечье.

— Хорошо. Иногда она может быть упрямой, как мул. Ей нужен мужчина, у которого хватит смелости заговорить с ней.

Мое лицо горело, но не от смущения. От ярости. Горькая правда? Он сказал мне горькую правду, которую я не хотела слышать? Как будто это была какая-то совершенно новая гребаная информация о том, что моя нога была моим слабым местом?

Была огромная разница между жестокой любовью и тем, чтобы быть мудаком, и то, как он сказал мне, что я не могу позаботиться о себе в коридоре, было чистой воды мудачеством. Он сделал это не для того, чтобы попытаться обезопасить меня или заставить посмотреть правде в глаза. Он сказал это в гневе и таким дерьмовым тоном, чтобы одновременно принизить и обидеть меня. Что ж, ему это удалось. Если бы бабушки здесь не было, я бы набросилась на него. Было несколько суровых истин, которые Джейкобу нужно было услышать самому.

Я села на диванчик напротив них.

— Бабуля, все не так, — повторила я. Потому что это было не так. Прошлая ночь была разовой сделкой. Теперь я была уверена в этом на сто процентов.

Она повернулась ко мне с легкой, дразнящей улыбкой на лице, но затем заметила выражение моего лица. Ее улыбка исчезла.

— Что происходит? — Спросила она

— Джейкоб — член Королей, — сказала я.

— Королей? — Спросила она.

Я рассказывала ей о них раньше, но неудивительно, что она забыла. Болезнь Альцгеймера обычно в первую очередь поражает кратковременную память. Она могла бы в мельчайших подробностях рассказать о платье, которое было на мне во время концерта в пятом классе, но, если бы я спросила ее, что она ела вчера на завтрак, она, возможно, не смогла бы мне ответить.