— Даже если измена была, в чем я сильно сомневаюсь, я этого не хотел!

— Как банально, — фыркает и отводит взгляд. — Я не виноват, я не хотел, я ошибся, оступился. Мужики…

Я молчу, пристально вглядываясь в лицо своей матери. Она поджимает губы, превращая их в тонкую полоску. Дергает головой, поправляя прядь волос, упавшую на лоб.

— Сначала женскую душу через мясорубку пропустите, вымажетесь хер пойми в какой грязи, а потом прощения просите и ждете, что женщины вас поймут и примут, — голос мамы скатывается в болезненную дрожь. — А нам каково, Ром?

Где то в области желудка горит приступом резкой и беспощадной изжоги. Словно меня изнутри подожгли.

— Конечно, я очень боялась, что ты пойдешь по стопам Толика, — мама закрывает глаза, говорит так тихо, что мне приходится напрягать слух. — Но ты всегда был примерным мужем. Вы с Дашей были образцовой семьей. И дети у вас просто суперские!

— Я верну свою семью, — резко заявляю я, сжимая пальцы в кулаки до боли в костяшках.

— Сомневаюсь, — мама качает головой и вновь принимается за розы.

Берет в руки красивый цветок и нежным взглядом на него смотрит. Осторожно подносит к носу бутон и прикрывает глаза, когда бесшумно втягивает воздух в легкие.

— Я. Ее. Верну! — чеканю каждое слово.

Под кожей раскаленные угольки разбросаны. И кровь бурлит.

Я не верю, что наше с Дашей супружество может вот так закончиться.

Моя женщина своим последним сообщением словно дала понять, что ждет от меня решительных шагов.

Я думал, что Даша подаст на развод сразу после переезда от моей матери, но она согласилась отсрочить этот процесс ради моей сделки по бизнесу.

Это ли не знак?

Встаю из-за стола и быстро иду к выходу.

На улице сегодня навалило снега. Когда выезжаю на трассу, встреваю в пробку. Техника не успевает чистить город, из-за этого на дорогах не протолкнуться.

Сегодня выходной, и я планировал узнать новый адрес моей супруги и поехать прямиком к ней с цветами и ее любимыми турецкими сладостями.

Только вот узнать адрес — не так просто.

Дети меня послали и внесли везде в черные списки. Я не могу даже позвонить сыну и дочери. Не могу отправить им сообщение. Не могу услышать их голоса и узнать, как у них дела.

Даша трубки с меня не берет. Смс-ки мои читает и молчит.

Крепче стискиваю пальцами кожаный руль, пустым взглядом смотрю в лобовое.

Хотел бы я вернуться в ту ночь, когда поехал на встречу выпускников. Я бы точно повел себя по-другому.

Я бы уговорил мою супругу поехать вместе со мной. Если бы Дашенька была рядом в тот вечер, я бы не наломал дров.

Не смотрел бы на Настю заинтересованно, и не флиртовал бы с не за общим столом.

Это же такой позор для меня…

Как я вообще позволил себе мысль, что хочу эту черноволосую дрянь с липким взглядом?

Спустя пару часов мне удается добраться до дома. Ворота плавно распахиваются, и я замечаю машинку моей жены, припаркованную возле беседки.

Сердце поднимается к горлу и учащенно пульсирует.

Въезжаю во двор и быстро глушу мотор, выскакиваю из тачки и несусь к дому.

— Даша! — мой голос эхом прокатывается по этажам.

Вхожу в гостиную, и вижу свою жену.

Она стоит возле окна и держит в руках Томаса, поглаживая его по затылку между ушами. В ее глазах печаль и тоска. От яркого уличного света, пробивающегося сквозь прозрачное стекло, волосы моей жены кажутся еще светлее.

Она словно ангел, спустившийся ко мне с небес.

— Я пришла за котом, — сухо сообщает Даша. — Уже ухожу.

— Давай поговорим, — выпаливаю я.

— Не о чем сейчас говорить, Ром. Я жду, когда ты заключишь свою сделку, а потом…

— Я против развода! — делаю шаг к Даше, но она брезгливо морщится.

— Уже поздно, — шепчет, опустив взгляд. — Слишком поздно что-то возвращать.

— Даш, я ведь… я люблю тебя! — выпаливаю я.

В груди саднит. Неприятно, почти болезненно. И в горле стоит противный ком, который я никак не могу сглотнуть.

— Любишь? — спрашивает Даша и качает головой устало.

— Дашуль, я понимаю, что сделал тебе очень больно. Но мы с тобой крепко любим друг друга! Ты моя единственная любовь, Даш! Я не хочу терять нас. Не хочу, чтобы…

— Ром, — с дрожью в голосе произносит мое имя, плотнее прижимая к себе Томаса. — После всего, что ты сделал, я тебя больше не люблю!

Ее слова ранят мое сердце. Царапают за живое и что-то важное выворачивают в моей душе.

Я не хочу верить, что Даша говорит правду.