Шрифт:
— Какой сюрприз?
— Вот сейчас до дома дойдем, и ты сама все увидишь!
Прикусываю губу, а внутри начинает играть любопытство.
Рома сюрпризами всегда умел удивлять. И попадал мне в самое сердце, обволакивая его густой и липкой нежностью.
Только как мне теперь реагировать на его сюрпризы и подарки? Он же с Настей…
Или я чего-то не понимаю?
Аграфена Григорьевна тоже постоянно твердит, что Рома любит меня и хочет вернуть. Но стоит мне сделать шаг к нему, как я натыкаюсь на скалы и разбиваюсь вдребезги.
Сначала вместо извинений и оправданий, которых я так ждала, он попросил меня отложить развод ради его крупной сделки.
Затем я встретила Рому с Настей в ресторане, когда они мило сидели при мерцающих свечах и ворковали.
Потом нашла женскую сережку возле нашей супружеской постели.
И добила меня окончательно сцена в кабинете моего мужа, когда эти двое любовничков вместе летели с кресла в порыве бурной страсти.
Все указывает на то, что моему мужу на меня глубоко пофиг и он уже определился, с кем хочет дальше идти по жизни.
Но когда я прохожу домой и поднимаюсь в нашу с Ромой спальню, то на кровати обнаруживаю большую белую коробку, перевязанную синей лентой.
Недоверчиво смотрю на нее, будто вместо подарка из коробки сейчас выпрыгнет полуголая любовница мужа и посмеется, какая я наивная идиотка.
Когда тяну нежную атласную ленту, руки прошибает дрожью. Медленно и осторожно снимаю крышку, стенки коробки распадаются в стороны, и я замираю.
Стук сердца ощущаю даже в горле.
Рома положил сюда много вещей.
Присаживаюсь на край кровати, открываю конверт и поджимаю губы.
«Дашенька! Сейчас, когда ты не со мной, я часто вспоминаю прошлое. Особенно нашу первую встречу и наш медовый месяц. Хотя с тобой вся моя жизнь была похожа на медовый месяц. Я лишился тебя, и вместо с тобой лишился сердца…»
Прикусываю кончик языка, а по предплечьям скользят подлые мурашки.
Только мой романтичный муж мог такое написать. Искренне. Вложив в каждую букву тепло.
«Ты помнишь, как мы вместе ездили к морю? Я помню каждую мелочь. Твои сгоревшие плечи, которые я заботливо мазал сметаной, твое светлое платье с ромашками, запах твоего тела. Я собрал для тебя коробку воспоминаний…»
Отрываюсь от письма и перевожу взгляд на вещи, лежащие прямо передо мной.
Рома постарался.
Он нашел платье, похожее на то, которое я носила восемнадцать лет назад. Белое, с россыпью мелких ромашек.
Беру его в руки, чтобы рассмотреть получше и ощущаю нежный запах. Цветочный, едва уловимый. Подношу легкую ткань к лицу и глубоко вдыхаю носом.
Тот самый запах… мои духи.
У меня мурашки бегут по предплечьям, и меня просто уносит в нашу молодость. Слышу крики чаек и шум побережья. А когда закрываю глаза, то как наяву вижу лицо моего молодого супруга со смеющимся блеском в расширенных зрачках и бесподобной улыбкой.
В коробке также нахожу банку сметаны с наклеенным на крышку стикером и надписью: «Буду рад, если когда-нибудь позовешь меня на сырники. Рома». И рядом еще нарисованное наскоро сердечко.
Те самые духи Рома тоже отыскал.
А я думала, что их уже не производят!
«Я знаю, что причинил тебе боль. И мне искренне жаль, что все получилось именно так. Сейчас мое самое большое желание — вернуть тебя себе. Снова сделать своей женщиной.
Ты — моя первая любовь, Даша.
Моя первая и единственная.»
Глава 46
— Дашуль, ты чем занимаешься? — голос Миланы задорный и игривый.
Видимо, она успела выпить чего-то игристого и теперь на кураже. Уже предчувствую, что она сейчас меня куда-нибудь пригласит. И ведь не отстанет! Будет давить на то, что у меня впереди тяжелый развод, и я должна немного развеяться и набраться сил.
А я…
Я так и не позвонила адвокату по семейным делам, которого мне Аграфена Григорьевна посоветовала.
Во-первых, меня подкупило внимание Ромы. И слова в его письме буквально орали на меня, что я поступлю неправильно, если разорву наше супружество так ни в чем и не разобравшись.
Он сказал, что я его первая любовь. Первая и единственная. И мне важно было это услышать, даже через ровные красивые буквы, аккуратно выведенные рукой моего мужа на белом листе.
Во-вторых, нам так и не удалось поговорить, когда я ворвалась в кабинет и застала его с Настей. Я была настолько парализована раздирающей пустотой и отчаянием, что просто сбежала.