Проблема примеривания к внешности Руперта морщин и седины тут же была забыта. Конечно, он был важен, как источник информации, но в свете открывшегося масштаба его симпатии, безопаснее было пойти другим путем. И скромная ассистентка звезды была на этом пути главным попутчиком.

С трудом дождавшись, пока Дайана пообедает – а аппетит у мышки оказался не чета проявленному любительницами капусты, – я подскочила, выбралась из-под тента и бросилась за ней. Топала я при этом, надо полагать, как отряд дрессированных слонов. По крайней мере у Ди, когда я ее настигла, было такое лицо, словно за ней гнались все демоны ада – это был уже не испуг, а самый настоящий ужас.

– Что-то случилось? – пискнула мышка, когда я ухватила ее за запястье. Кожа бедняжки еще больше побледнела, а рука под моими пальцами просто заледенела.

«Он ее бьет!» – поняла я, потому что ничем иным такую реакцию объяснить не могла. Какой бы робкой и застенчивой ни была девушка, настолько бояться чужих прикосновений было странно. Очень хотелось сказать что-то ободряющее, что-то вроде «Не бойся, Ди, я освобожу тебя от этого тирана!», но я сдержалась. Следовало помнить, что жертвы часто испытывают болезненную привязанность к угнетателю. А уж к такому обаятельному красавцу, как Ран Истэн, чувство могло быть куда сильнее банальной привязанности. Проще говоря, я подозревала, что серая мышка по уши влюблена в своего черного кота. А значит, следовало проявлять осторожность. Но, честно говоря, несмотря на предполагаемые сложности в общении, спасать простушку Дайану Рю было куда приятнее, чем великолепную Далинду Кайс.

– Ничего не случилось, но непременно случится! – ответила я.

– Что? – переспросила Ди.

– Похороны! – Голос мой прозвучал очень убежденно и очень скорбно.

– Чьи? – Блеклые глаза ассистентки стали похожи на новенькие монетки – такие же блестящие и идеально круглые.

– Мои!

– К-к-как это? Почему твои?

– Я узнала страшное! – доверительно прошептала я.

– Страшное? – словно зачарованная повторила мышка.

– Ужасное… – сделав многозначительную паузу, я продолжила: – Мистер Малиформ поведал мне… – Монеты на лице девушки постепенно превращались в блюдца. – В общем, я умру от любопытства, если ты мне немедленно не скажешь, Дайана твое настоящее имя или тебя тоже заставили его сменить?

Мисс Рю растерянно похлопала белесыми ресничками, а потом расхохоталась, неожиданно став, если не хорошенькой, то хотя бы обычной. Проступивший на щечках легкий румянец и улыбка преобразили ее внешность не хуже средств из сундучков гримерш.

– Ты меня напугала! – Интонации мышки тоже изменились к лучшему. Голос ее больше не напоминал писк. И пусть до настоящей уверенности в себе было еще далеко, это был шаг в нужном направлении.

– Так ответишь? – Я поспешила закрепить успех, состроив жалобную гримасу и молитвенно сложив руки.

– А ты никому не расскажешь?

– Никому! – охотно подтвердила я, мысленно скрестив пальцы. Впрочем, я ведь действительно не стану об этом говорить, только напишу пару строк и все!

– На самом деле меня зовут Диана, – поведала девушка, – но когда я стала работать с мистером Истэном, пришлось немного изменить имя.

– Значит, правда! – воскликнула я и собиралась уже поинтересоваться заодно и упомянутой Рупертом собакой, но Ди меня опередила.

– У Феррана очень плохая память на имена, особенно женские. А актрисы, – верная ассистентка скривилась, – они все такие нервные. Такие мнительные и истеричные! Чуть что, устраивают скандал, а у Рана от их криков голова болит. Вот он и придумал, как выкрутиться – проговаривает первый слог, а окончание глотает. А я напоминанием служу – я же всегда рядом, с самого первого фильма! – С гордостью закончила мышка.

Объяснение показалось мне более чем сомнительным, даже хуже истории про Даку, но сама рассказчица, судя по всему, в него верила.

– А почему именно на «да» имена? – Все же рискнула уточнить я.

– Самую первую партнершу по фильмам звали Дарла, – охотно пояснила Дайана и, взглянув на часы, вдруг засуетилась. – Прости, мне нужно бежать! – буркнула она и действительно убежала, в самом буквальном смысле этого слова.

Я проводила ее жадным взглядом – так смотрят голодающие на еду, оборотни на луну, драконы на вожделенное сокровище. Именно сокровищем Ди и была… С самого первого фильма! Это означало, что маленькая серенькая мышка была лично знакома со всеми десятью жертвами своего великолепного начальника!

Следующим утром…

Полноватая блондинка Катрин, отвечавшая за костюмы, оказалась очень милой и понимающей и охотно предоставила мне политическое убежище. Почему политическое? А потому что среди стоек с нарядами я пряталась от местной власти, то есть от Руперта. Вчера, по счастью, режиссеру было не до меня, зато сегодня с самого утра он преследовал свою любимую пастушку томными взорами, и лишь беспорядочные метания по площадке спасали меня от чего-то большего. Против взглядов я, в сущности, ничего не имела – было даже лестно стать вдруг объектом внимания столь привлекательного взрослого мужчины. Вот только, что делать с этим вниманием, я пока не определилась. И посоветоваться мне было абсолютно не с кем. Мама немедленно начала бы готовиться к свадьбе, Эльвира – стенать про погубленную детиночку. Бонни моментально разнесла бы весть о страстном романе по всему Лайтхорроу, а папа просто запер бы меня дома – подальше от коварного распутника из развращенной столицы. А кем еще может быть тот, кто не озаботился отцовским разрешением на проявление интереса к единственной дочери?

Что касается подруг, то по-настоящему близкой у меня не было, а многочисленные приятельницы были ничуть не молчаливее Бонни. И я бы наплевала на слухи, но они в скорости непременно долетели бы до отца, и итог был бы тот же самый. А я никак не могла оказаться отрезанной от места, где обитала моя будущая сенсация.

Та самая, что в данный момент с упоением целовала Далинду Кайс, прижав ее к дереву. В щель между парочкой розовых боа, свисавших со стойки, мне было отменно видно сцену, над которой предстояло рыдать в надушенные платочки тысячам женщин в кинотеатрах. В реальности это смотрелось совсем не так романтично, как на экране – не спасало даже обрамление из перьев, прикрывавшее от моего взгляда осветителей, оператора и прочих толкущихся поблизости свидетелей. Накануне пройдохе Джиму и его девушке не давали поцеловаться, останавливая съемки, как только их губы приближались друг к другу. Теперь же беднягам не позволяли отлипнуть друг от друга. Целоваться вот так – без продолжения и предыстории было, наверное, ничуть не занимательнее, чем чистить зубы.