Глава 8

— Что? — вылетает из меня на выдохе.

Сейчас как никогда радуюсь темноте. Так хотя бы могу тешить себя надеждой, что мне послышалось. Ведь как только я бы увидела непоколебимость в зеленых глазах Демида, не сомневаюсь, всю силу разом растеряла бы. А так у меня хотя бы есть возможность более или менее нормально соображать. Жаль, она моментально растворяется в воздухе со следующими словами мужа.

— Что слышала, — жестко произносит Демид, при этом даже не думает о том, чтобы отойти подальше. Я буквально всем телом, чувствую, что муж нависает надо мной — меня потряхивает словно от электрических разрядов. Но Демид будто не замечает, что я нахожусь на грани срыва. Не сомневаюсь, смотрит на меня сверху вниз. Безучастно, непреклонно. Показывает свою власть надо мной. И это вместо того, чтобы поддержать меня в сложный период моей жизни. Кто этот человек передо мной? Кто?! Куда делся мой Демид? Что стало с любящим мужем, для которого я была целой жизнью? Когда он превратился в бездушного монстра? Жаль, ответы на эти вопросы мне получить не удается. Зато я убеждаюсь, что человек передо мной — точно не мой муж, ведь снова слышу: — Мне не нужен этот ребенок. Особенно, если он отнимет тебя у меня, — слова Демида ощущаются гвоздями, которые вбиваются в крышку моего гроба.

И почему я думала, что муж меня поддержит? Поможет мне выбраться из трясины, в которую после новости о беременности и возможной слепоте меня затягивает сильнее с каждой секундой? Я рассчитывала на Демида, когда узнала о том, что ребенок может забрать кое-что важное у меня. Побежала к мужу за советом, защитой. Думала, что Демид найдет выход из патовой ситуации. А он…

“Он нашел”, — хмыкает внутренний голос. — “Избавить тебя от причины проблемы, а заодно и другой покувыркаться успел”, — собственная язвительность пропитывает меня изнутри, причиняя еще большую боль.

Так тяжело и страшно мне еще никогда не было. Меня чуть ли не выворачивает изнутри. Я горю и замерзаю одновременно. Непролитые слезы жгут глаза. Если бы не малыш, которого больше некому защитить, я, наверное, давно впала бы в отчаяние. Но мне нужно бороться! Бороться, если не ради себя, то ради ребенка, который не виноват в том, что я выбрала для него неправильно папу.

Тяжело сглатываю, смачивая саднящее горло. Судорожно вдыхаю, расправляя легкие.

— Уходи, — произношу так холодно, как только могу.

Задерживаю дыхание. Напрягаюсь до предела. Жду взрыва, который обязательно наступит.

Не ошибаюсь.

— Что ты сказала? — грозное рычание заполняет комнату.

Я и Демид сейчас, скорее всего, напоминаем двух незнакомцев, которые не только не слышат друг друга, но и говорят на разных языках. А когда-то мы понимали друг друга без слов. Одного наполненного любовь взгляда мужа было достаточно, чтобы тепло начало зарождаться в груди и разливаться по телу. Когда мы потеряли нашу связь?

Неважно! В данный момент я хочу только одного — избавиться от мужа. Поэтому расправляю плечи, запрокидываю голову, “смотрю” примерно туда, где должен находиться Демид.

— Я тебя не узнаю. Измены, попытки избавиться от нашего малыша, отсутствие какого-либо раскаяния. Что с тобой стало, Демид? Что?! Откуда в тебе эта бесцеремонность, безжалостность? — на последнем слове голос срывается, сердце пропускает удар. Секунду молчу, надеюсь услышать ответ, но Демид, похоже, не собирается его давать. Поэтому набираю полные легкие воздуха и чеканю каждое слово, надеясь, что они дойдут до “получателя”: — Убирайся отсюда! Я больше не хочу тебя видеть!

— Так ты и не видишь, — жестко усмехается муж.

Из меня выбивает весь воздух. Рот сам по себе приоткрывается. Слезы, которые я всеми силами сдерживала, вмиг заполняют глаза.

Чувствую себя так, словно меня ударили.

— Блядь, — бормочет Демид, явно, видя мое наполненное страданиями выражение лица. — Ксения, послушай…

— Нет, это ты послушай! — моргаю, одна непослушная слезинка все-таки падает с ресниц. Но я не обращаю на нее никакого внимания. Пусть Демид видит, что делает со мной! Пусть! Мысли перемешиваются в голове, кровь в венах начинает бурлить, разум заполоняет полена обиды, смешанной со злостью. Единственное, о чем могу думать — подставлять вторую щеку я точно не собираюсь. — Это не ребенок “отнимает меня у тебя”. Нет, мой дорогой. Ты и сам прекрасно справился с этой задачей. Неужели ты думал, что после того, как я застала тебя с другой бабой, останусь с тобой. Открою тебе секрет, если бы не падение с лестницы, то, как я и обещала, “мой след уже простыл бы”. Поэтому, если тебя не затруднит, убирайся. Уходи отсюда. И желательно из моей жизни тоже уйди. Можешь идти и дальше снимать свое напряжение с той блондинкой. Или найди такую же брюнетку, — “дуру” вертится на языке, но я глотаю слово, так хорошо описывающее меня сейчас, — как я. Плевать! На все, что связано с тобой, плевать. Мне… нам ты больше не нужен. Поэтому вали на все четыре стороны, договорились? Оставь меня уже в покое, — силы тут же покидают меня, стоит закончить свою речь.

Эмоции резко схлынывают. Миг, и я понимаю, к насколько катастрофическим последствиям может привести мой выпад. Демид, если его вывести из себя, может быть безжалостным. Но слова, вылетевшие из меня, уже не вернешь. Поэтому задерживаю дыхание и жду реакции мужа. Она поступает незамедлительно.

— Значит, я тебе больше не нужен? — ледяной тон мужа заставляет кожу покрыться мурашками. Дрожь только усиливается. — Не нужен, я тебя спрашиваю?! — рявкает Демид. Снова хватает меня за подбородок, заставляет “смотреть” на него, когда заявляет: — Ну что ж… посмотрим, кому будешь нужна ты… со своей пиявкой, когда останешься без меня, без денег и… без зрения, — пару секунду вглядывается мне в глаза, после чего откидывает мою голову в сторону и покидает кабинет с громким хлопком двери.

Глава 9

— Скорее всего, атрофия зрительного нерва возникла из-за травмы головы. Если судить о гематоме рядом с переносицей, вы ударились обо что-то острое, когда падали, — профессионально произносит женщина-офтальмолог. Жаль, что я ее не вижу, но по голосу слышно, что она молодая и очень милая. Даже несмотря на профессиональный тон, я с легкостью улавливаю сожаление в словах доктора. Наверное, она еще не успела очерстветь, как гинеколог, которая, надеюсь, даже на пушечный выстрел ко мне не подойдет.