Шрифт:
Если отец свою выгоду почувствует, он горы свернет, моря закопает. Вот и пусть...
Устя ковыряла репку и думала о будущем. Том будущем, в котором ее семья останется жива и невредима. Ее семья.
Ее любимый.
Ее новая жизнь.
Понадобится солгать, убить, по крови пройти - не задумается!
Огонек горел внутри. Ровно-ровно, словно крохотная черная искорка. И это давало надежду на будущее.
Глава 2
Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Заболоцкой.
Дура я, наверное.
Но понимала, что так надо поступить. Даже против своей воли, даже против разума.
Дура.
И все, что случилось, только моя вина.
Почему я его не оставила умирать?
Почему не нанесла удар?
Почему кинулась помогать?
Я могу только предполагать. И сейчас, прислушиваясь к своим ощущениям, тогда... это не я помогала. Сила моя меня потянула, сила за меня решила, наружу выплеснулась потоком бурным... почему?
Потому что нужно было в тот момент помочь, а Жива-матушка - она всему живому помощница?
Но ведь смерть - это часть жизни.
Или... моя сила его узнала. Узнала и рванулась... к знакомому? К тому, что привычно? Но почему так? Это мне еще надо узнать и выспросить. Ах, как же не хватает знаний! Никогда б я не допустила такого, если б знала, никогда!
***
Устинья отлично понимала - ей нужно сходить в храм богини. Верея просила, почти приказала волхву найти, да и сама Устинья понимала - надобно! А как?
Дома у них молельни не было. То есть была, конечно, домашняя, с крестами и прочим, как положено. А уголка для Живы не нашлось.
Хотя там немного и требовалось. Всего-то живой цветок из храма. Или деревце.
Возьми росток, посади дома, да и приходи к нему, хоть иногда. Пока он жив - слышит тебя богиня.
Завял? Умер? Просто так эти растения не погибают. Думай, что ты сделал против Правды. Тогда богиня простит.
Огонек теплился под сердцем. Устя знала, он не погаснет. А вот полыхнуть может в любой момент, тем самым, черным, страшным пламенем.
Страшным?
Нет, ей не было страшно за себя. Ей было страшно не удержать огонь в узде. Не справиться.
А еще...
Учиться надо.
Сила - это только сила. Как меч - всего лишь остро заточенная железка. Не будешь учиться, у тебя его любой отнимет, да и тебе накостыляет. С силой то же самое.
Мало ли, что там тебе дано?
Учись! Тогда и прок будет!
А где научить могут? Только в храме. Хотя правильно ли это место называть храмом?
Жива. Богиня, дающая жизнь. *
*- трактовка автора чуточку отличается от общеславянской, но принципы схожи. Прим. авт.
Она не любит мертвого камня, она любит живые рощи, поляны, луга, леса. Вот и поклоняются ей в роще.
Есть такая и рядом с Ладогой. Чуточку в стороне, но есть.
Еще первый государь Сокол запретил ту рощу вырубать на дрова, или как-то растаскивать. Разве что хворост собирать, упавшие деревья выносить. И то - если роща дозволит.
С тех пор запрет и держится.
Всякое, конечно, бывало. И вырубать рощу пробовали, и поджигать. Ничего не получалось. Погибали люди. Деревья падали на лесорубов, поджигатели роняли на себя горящие угли, сами вспыхивали свечками...
Что потом с рощей сделал Фёдор?
Устя не знала. Когда ее убрали, иначе не скажешь, в монастырь, роща еще стояла. Еще боролась... до конца боролась.
До последнего... последней. До Вереи.
Устя потерла лицо руками.
Идти необходимо.
А как?
Для прежней Усти шестнадцати лет от роду, задача была невыполнима.
Для нынешней - сложно, но можно попробовать. И Устя решилась.
Потихоньку соскользнула с лавки. Аксинья сопела неподалеку. Сестры спали вместе, в светелке, но у Аксиньи сон крепкий, Устя помнила. Она однажды с лавки упала, закрутилась во сне, так другая бы проснулась, а Аксинья только повернулась - и дальше спит. На полу.
Устя выглянула за дверь.
Никого.
Хорошо. Но если бы там был кто-то из служанок, или нянюшка - пришлось бы сейчас выйти и вернуться. А что, и так бывает. В нужник надо, живот прихватило.
Никого.
Устя вихрем пролетела по коридору, толкнула дверь кладовки. Не заперто. И понятно, ничего тут особо важного нет, сундуки стоят, вот они-то заперты. Но ей не сундук нужен, ей нужно то, что спрятано между сундуком и стеной.
Устя подбирала наряды для ярмарки, ну и себе пару вещей отложила, потом припрятала потихоньку, пока Аксинья не видела.