Именно он и стал началом их неприятностей.

Роуз тогда было около двух месяцев. В тот день они все собрались в Норе на день рождения Молли, когда из министерства прибыла сова, сообщая Гермионе об открытии служебного детского сада. Поскольку она уже находилась в очереди на его получение, ответ нужно было отправить как можно быстрее, иначе место вполне могло уплыть.

Без всяких сомнений Гермиона нашла перо и сразу отослала, но, увы, оказалась совершенно не готовой к реакции на свое решение.

— Ты хочешь сказать, что возвращаешься на работу, Гермиона? — неожиданно возмутился Рон. — Но ведь теперь у нас есть Роуз, именно она твоя работа.

Он повернулся, бурно заканчивая обсуждение шансов Пушек Пэддл на ближайшем чемпионате мира и окунаясь в это обсуждение с головой, когда услышал звук громко опущенной на стол чашки.

— Что?! — не веря своим ушам, спросила Гермиона. — Моя жизнь включает в себя и тебя с Роуз и мою работу в министерстве. Я не знаю, как тебе пришло в голову, что я не собираюсь вернуться на работу…

Гермиона пришла в ярость от одного только предположения, что должна планировать уйти с работы и превратиться во вторую Молли Уизли.

— Гермиона, дорогая, мы все очень гордимся тобой и твоей работой, но место матери всегда рядом с ее детьми. Ее главная задача — это воспитание детей и создание в доме уюта, — Молли широко улыбалась ей. — А мы всегда будем рады посидеть с Роуз в любое время, когда тебе понадобится, ты же знаешь.

— Спасибо, Молли, я очень ценю ваше предложение, но я возвращаюсь на работу, — произнесла Гермиона, сопровождая свои слова острым взглядом в сторону Рона, так и не вставшему на ее сторону.

— Нет, Гермиона, я не согласен! И не желаю, чтобы моего ребенка воспитывали какие-то неизвестные тетки, — Рон огляделся вокруг в поисках поддержки и обнаружил, что мать одобрительно улыбается ему.

— Значит, не желаешь? Хорошо, Рон, только учти, что я зарабатываю в три раза больше, чем ты. Так что именно ты останешься дома и будешь присматривать за Роуз. Давай, посиди с ребенком, вместо няни, если тебя так напрягают чужие тетки!

Гермиона услышала возмущенные вздохи, будто предложила нечто скандальное.

— Конечно! Ты всегда готова напоминать о том, сколько же зарабатываешь, правда? — тут же окрысился Рон.

Гермиона, никогда не поднимавшая этот вопрос именно потому, что не хотела задевать мужа, оказалась ошеломлена этим обвинением.

— Гермиона… как ты могла сказать подобное, зная, что это оскорбит Рона?! Думаешь, он очень рад, что ты зарабатываешь больше, чем он? — в спор вступила Молли.

— Тем более что это совсем неважно, — в защиту Рона подключилась теперь и Джинни. — Гарри и Рон оба очень много работают. И делают очень важное дело. Оно не становится менее важным только потому, что в итоге они зарабатывают меньше денег. Деньги, знаешь ли, это еще не всё.

Закончила она с явным превосходством.

— Сказала женщина, которая замужем за одним из самых богатых волшебников Британии, и имеющая возможность вообще не ударять пальцем о палец, — не спустила ей Гермиона.

И в который раз подумала, что, обзаведясь семьей и детьми, Джинни все больше и больше начала походить на свою мать и все меньше и меньше на ту сильную, независимую девушку, которой была когда-то.

Молли, как миротворец, вскочила с места до того, как начнется следующий раунд криков.

— Гермиона дорогая, Джинни ни на что не намекает, но ты же не можешь ожидать, чтобы Рон и впрямь сидел дома с Роуз, это просто не принято!

Поднявшись, Гермиона собрала девочку и направилась к двери. Уже оттуда она повернулась и посмотрела на Рона, хотя и обратилась ко всем присутствующим.

— Я выхожу на работу, а ты, Рон, если возражаешь, чтобы Роуз ходила в детский сад, можешь оставаться дома и присматривать за ней, — твердо подытожила она, наконец поймав взгляд мужа. — Если захочешь обсудить этот вопрос, я буду дома, — Гермиона ушла, чтобы больше не слушать ничьих криков.

Рон вернулся домой часа через три, но позицию Гемиона так и не изменила.

Поэтому, когда Роуз исполнилось три месяца, она записала дочку в детский сад, предоставленный министерством, и благополучно вернулась к работе.

Вспомнив обо всем этом, нахмурившаяся Гермиона допила остатки своего кофе и вздохнула. Аргумент о зарплате никогда больше не упоминался в их семье, но сам факт по-прежнему оставался гнойной раной, что прикрылась только тоненькой пленочкой, называемой внешним благополучием брака.