Чилика осторожно спрашивает:

— Данила Степанович, враги рядом?

— Да, Ваше Высочество, — отвечаю, продолжая размышлять.

— Но почему они не уходят?

— Сейчас выясним.

Я достаю артефакт удалённой телепатии и сосредотачиваюсь. На этот раз цель — сами монахи. Один из них, телепат, ловит сигнал.

— Тук-тук, дерево, — отправляю ему мысленный вызов.

Ответ приходит мгновенно, полный язвительности:

— О, Великая Идея! Какие люди! Сам конунг Данила снизошёл до того, чтобы нас отследить.

Самоуверенность этого типа зашкаливает. Отлично. Сыграем на этом.

— Вы же не сбежали, — говорю я, используя насмешливый тон. — Значит, готовы вернуть нам кусок стелы?

Телепат смеётся:

— За этих мелковозрастных альвов, которых вы везёте, может, и отдадим.

— Они зовутся детьми, — поправляю его спокойно, почти лениво. — Правда, проще и короче звучит?

Монах фыркает, в его тоне появляется холодное высокомерие:

— Для нас это всего лишь подопытные. Инструмент во имя Великой Идеи.

Очевидно, он издевается. Ясно как день — никакого обмена не будет. Ну что ж, пора выдвинуть встречное предложение.

— Дети спят и устали с дороги, — говорю спокойно. — Но обмен всё же будет. Камень отдадите за меня. Я приду один. Вы забираете меня в свою ледяную хибару, а кусок стелы оставляете на месте, где разбили лагерь.

Наступает пауза. Монах явно задумывается. Конечно, компромиссы их не радуют. Но я им нужен, это очевидно. Римские жрецы, эти марионетки монахов, пытались схватить меня не просто так.

— Смысл тебе менять камень, если всё равно пойдёшь с нами? — наконец спрашивает монах с презрительной усмешкой.

— А смысл вам торчать на Южном полюсе? — парирую я.

— Ради Великой Идеи, которая…. — начинает он, но я прерываю:

— Вот именно. У вас своя Великая Идея, у меня своя.

Его усмешка становится ещё более язвительной:

— Значит, твоя Великая Идея заключается в спасении низковозрастных альвов?

— Не совсем, — отвечаю с лёгкой насмешкой. — Но даже это лучше, чем ваш абстрактный бред.

Монах морщится, в его голосе слышится злость:

— Наша Великая Иде…

— Так вы согласны или нет? — перебиваю я, давая понять, что разговор пора заканчивать.

Наконец телепат отвечает, с плохо скрытым удовлетворением:

— Хорошо. Один. Без оружия.

— Ждите через десять минут.

Я разрываю связь и сразу сообщаю план Серому и главному здесь тавру, Рогачу. Чёткие инструкции — это залог успешной операции. Но тут вмешивается Чилика.

— Данила Степанович, возьмите это, — говорит Чилика, снимая с запястья изящный браслет и протягивая мне.

Я замираю, бросая на артефакт оценивающий взгляд. Он выглядит мощно. И… явно дорого.

— Это слишком ценная вещь, Ваше Высочество. Я не могу её принять.

— Возьмите, — повторяет она мягко, но в её голосе слышится несгибаемая решимость. — Это моя просьба.

На мгновение я задумываюсь. Отказать нельзя, да и смысл? Киваю, принимая браслет и убирая его в карман разгрузки.

— Спасибо, Ваше Высочество, — киваю я, поднимая на неё взгляд.

— Будьте осторожны, Данила Степанович, — тихо добавляет она, и в её голосе слышится неподдельная тревога.

— Как и всегда, — отвечаю с лёгкой усмешкой.

В этот момент к нам тихо подходит Тигрица. Её движения плавны, почти незаметны, и она осторожно трётся боком о меня. Голос звучит едва слышно, как шелест ветра у самого уха:

— Не помри.

— Ни за что, — ухмыляюсь я, проводя ладонью по мягкой, блестящей шерсти.

Я оборачиваюсь к командирам гвардии и дружинников, быстро скользя взглядом по их напряжённым лицам.

— Я буду на связи. Держитесь неподалёку, не дальше километра от базы. Если сильнее отдалитесь, телепат засечёт вас. Как только позову, сразу действуйте.

— Как именно действовать, шеф? — уточняет Серый.

— Зачистите всех, — коротко бросаю, без лишних объяснений.

Они молча кивают. Не теряя времени, я забираюсь в вездеход и сажусь за руль. Двигатель взревел, словно нетерпеливо ожидая движения. Машина срывается с места, мчась вперёд, оставляя за собой снежную пыль.

Подъезжаю к месту встречи. Вездеход останавливается, шины взрывают снежную крошку. Выключаю двигатель и выхожу. Холод обжигает лицо, но это меньшее из беспокойств.