Лукашин долго выводил карандашом какие-то затейливые каракули; его большой палец смешно отгибался и был похож на кочедык, которым в старину плели лапти. Лукашин сидел сбоку стола, заплетя ногу за ногу штопором, и впереди вместо одного носка торчала пятка. "Как это он ухитряется так вывертывать суставы?" - думал Синельников и отмахивался от этих неуместных мыслей и досадовал, что в голову не приходило ничего путного.

– Вот что, деятели, - заговорил наконец Лукашин, - массивы-гиганты мы потом должны добетонировать на месте - голову пирса делать. Работа будет идти медленно - волны мешают. А понтоны нам позволят еще на берегу поднять стенки чуть выше проектной отметки, да и в море будут ограждать от волнения. Значит, дело пойдет быстрее. Вот и надо подсчитать, сколько дней мы сможем таким образом сэкономить, выиграть. И написать надо официальный документ, что за счет этого выигрыша во времени мы идем на дополнительный расход. На изготовление понтонов. А теперь ступайте и действуйте.

Уходя, Синельников подумал о том, что эта неприятность при разумном подходе еще и пользой обернется.

10

После работы в контору к Воронову сходились десятники, механики, мотористы - велись подсчеты сделанного за день, закрывались наряды, выписывались новые. Затем он ехал с рапортом к начальнику Управления на летучку.

Лукашин собирал всех к девяти часам вечера. "Время теперь горячее, деятели, извольте докладывать лично, что сделано и что намечено". Домой возвращался только к одиннадцати, наскоро перекусив сыром или копченой кетой, засыпал тяжелым тревожным сном.

По утрам вставал рано с неприятной вялостью во всем теле и, перекусив тем же сыром или кетой, бежал на работу. К семи часам, когда еще на объектах, не было ни души, надо успеть в гараж - выколотить грузовики, разослать экспедиторов по складам, подписать путевки и накладные. Потом мчаться на груженом самосвале с каким-нибудь цементом или кирпичом на далекий объект, где уже началась работа и ждут его указаний, расстановки. Все это и называлось - "войти в дело" или "горячим временем"...

В последние дни они готовились к бетонированию массивов-гигантов. Бетон решили изготовлять на месте. Для этого сколотили дощатый навес и установили под ним три бетономешалки. Воронов сам тщательно осматривал опалубку каждого массива, проверял прочность арматурной вязки, сварные узлы... И вот, когда эта подготовительная работа подходила к концу, вдруг прислали на участок новое распоряжение.

Воронов вместе с Семеном лазили в сложном плетении арматурных сеток и проверяли электропроводку для вибраторов.

– Ну как? Не подведешь с бетонированием?
– спрашивал Воронов.
– Смотри, опозоримся на всю стройку.

– Что вы, Сергей Петрович!

По лестнице на опалубку поднялся Михаил Забродин.

– Сергей Петрович!
– крикнул он, помахивая чертежом.
– Новость! Вот! Он подал Воронову чертеж.

– Что такое?

– Приказано понтоны деревянные делать для массивов, - ответил Михаил.

Воронов развернул чертеж, внимательно посмотрел его и озабоченно свел брови. Потом вынул карандаш и начал быстро набрасывать цифры на обратной стороне чертежа.

– Я поехал в Управление, - сказал он наконец Михаилу и сунул чертеж в планшетку.
– Надо выяснить, в чем дело.

В кабинете начальника производственного отдела он увидел уже готовый макет деревянного понтона. На столе перед Зелениным стоял миниатюрный массив-гигант с этим деревянным кольцом поверху. Воронов мельком взглянул на Катю, сидевшую за стеклянной перегородкой, и быстрым шагом, наклонив голову, пошел к Зеленину. Тот встретил его понимающей едкой улыбкой.

– Чего это ты как на ринг вышел? Зубы-то стиснул. Иль вправду хочешь подраться?

Воронов показал на макет массива-гиганта:

– Кто придумал массивы-гиганты на деревянных понтонах выводить?

– Лукашин.

– Что он - с ума сошел?

– Почему?

– К чему огород городить? Выведем в море как обычно, без понтонов.

– Видишь ли, - дипломатично произнес Зеленин.
– С понтонами мы быстрее соорудим из них пирс. Восемь дней экономим. Это подсчитано.

– А не подсчитано, во что обойдется эта экономия? Сколько стоит каждый понтон? Тысяч пять?

– Примерно, - утвердительно кивнул Зеленин.

– А их нужно восемь штук, - горячился Воронов.
– Восемью пять - сорок тысяч. Хорош выигрыш! Нет, тут что-то нечисто. Ты не хитри.

– А ты об этом с Лукашиным поговори.

– И поговорю, в кулак шептать не привык.

– Геройствуешь?
– улыбнулся Зеленин.

– По крайней мере, не ехидничаю. Смотрю я на тебя, Леонид Николаевич, и удивляюсь - человек ты деловой, видишь все несуразности на стройке, но прячешься от них в насмешки, как черепаха в панцирь.