Шрифт:
Мегера на своём месте. Дёрнулась было вновь заградить собой проход. Неужели любит, когда её толкают? В этот раз мне повезло: успел и проскочил. Лифта ждать не стал, побежал по ступенькам. А ведь вот так и недавно мы вместе с Глебом, и «Фаввель» в руках…
Прогнал назойливость воспоминаний, сунул ключ в скважину. Привык открывать тихо, словно и не в свою квартиру пришёл. Однажды умудрился заловить так пару домушников. В полицию сдал их уже хорошо мятыми.
Шумела вода. Я что, не выключил душ, когда умывался поутру? Память противилась, прекрасно помнил, как поворачивал рукоять крана. Тогда кто?
С кухни пахло едой: мясо, макароны, что-то сладкое. Ботинок не снимал, задел носком тряпку на полу, кажется, это были чьи-то шорты.
На ум шли пространные воспоминания о старом советском фильме. «С лёгким паром» или как-то так.
Закусил губу, коснулся стены, надавил на рычаг. Нет, это точно моя квартира. И я буду её защищать от непрошенных гостей.
Деревянная рифлёная рукоять впилась в мякоть ладони. Давно ещё прикупил себе восьмизарядный «Витязь». Без наворотов, на чёрном рынке. Жизнь такая…
Рванул на себя незакрытую дверь ванной комнаты, в лицо ударило клубами влажного пара…
Глава 4
Утро.
Кофе, бутерброд с сухим, липнущим к нёбу хлебом. Запихал в себя наспех, осторожно открыл дверь комнаты.
Не приснилась.
Спал всего пару часов, вчерашний день оказался полон на сюрпризы. Теперь ещё и это…
На остановке предавался тщете размышлений и бестолковости вопросов. А как, а где, а почему не знал раньше? Подвох мерзкой крысой таился в тёмных углах непростой, свалившейся мне на голову ситуации.
Так бывает только в кино. В бестолковых женских сериалах, в журнале «Ого-го истории», но точно не в реальной жизни.
Забираясь в автобус, подумал, что надо будет заскочить к казино, забрать со стоянки машину. Если её ещё не угнали. Хотя кому нужна моя «Рысь», когда вокруг блещут хромом и лакировкой «De Graffo» и «Marzipan»?
Поездка до офиса показалась бесконечной, словно на край света. Мир насмехался надо мной, обратив время из постоянной в вязкую неспешную жижу. Медленно тащилась стрелка часов, лифт норовил остановиться на каждом этаже.
Я слыл терпеливым, но сейчас кто-то испытывал меня на прочность.
Максима нашёл в его кабинете, где же ещё ему быть поутру?
– Приветствую, Алексей! Поздравляю вас со вторым рабочим днём! Мы ценим вашу приверженность долгу и кампании за то, что явились раньше намеченного. А…
– Это что такое? – я швырнул на стол пакет документов. Пока вёз его сюда, не покидали мысли изорвать в клочья, сжечь, похоронить в мусорном баке. Словно это в самом деле что-то изменит…
– Вы – гордый отец. Поздравляю! – Максим откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу.
– У меня никогда не было дочери!
– Вот как? Тогда, кхм, в чём проблема? Вызовите полицию, они избавят вас от наглой мошенницы.
– Вызывал. Документы подлинные.
– Тогда в чём беда? Точнее, зачем вы приехали с этим ко мне?
– Вы же обещали решить все проблемы… – меня охолонило. В самом деле, с чего взял, что «Майнд-тек» имеет к этому хоть какое-то отношение?
– Все проблемы, которые были у вас до вступления. Так в чём же дело? Ипотека за вас погашается, вы при работе и деньгах, кредиторы вас не беспокоят. Но мы не решаем проблемы, что приходят после. И не решаем тех, о которых не знали до. В конце концов, иначе бы на нас работали дети, а нам нужны… взрослые люди, Алексей.
Он наконец вздохнул, вставая с кресла. Я чувствовал себя глупым и оплёванным. Максим глянул на часы.
– Сядьте. До начала вашей рабочей смены ещё сорок минут. Расскажите, в чём дело. Может быть, что-нибудь придумаем…
Я набрал побольше воздуха в грудь.
Она не вскрикнула, только дрогнула, вжалась обнажённым телом в плитку стены. Не переставая шуршал душ, плюясь массажными струями воды.
Девчонка, на вид ещё молоко на губах не обсохло. Испуг на лице, ладошками стыдливо и запоздало прикрывала срам.
Меня невинным видом не обманешь. Здравый смысл упрекнул в глупости, затылок уныло ждал удара. Голос дяди Юры, не переставая, повторял в голове: «Тебя тут девчонка какая-то искала. Ты ж один Соколов на всю кварту…»
Удара не было, девчонка дрожала от ужаса. Молчание переставало быть томным.
– Кто такая? Что здесь делаешь? На выход, живо-живо! Руки на виду, чтобы видел! – рявкал, словно бойцовский пёс. Её первая неуверенность обратилась трусливой робостью. Я не спускал пальца со спускового крюка. Еле давил в себе желание уложить её мордашкой в пол.