— Вы про того, кто не даёт уйти из посёлка? — спросил ребёнок.

— Про него самого.

— Я умею делать так, что он не видит меня, — простодушно ответил мальчишка. — Представляю себя дома в спальне.

— У тебя, наверное, такое воображение, которого нет ни у кого. Мы тоже так пытались делать, у нас получилось, но только против тыквоголового, — поделился Трой своим опытом, выказывая восхищение способностями ребёнка.

— Я один смог уйти далеко. Твой отец тоже далеко ушёл, дальше всех, но потом всё равно вернулся, — произнёс в мою сторону Иван.

— Ты молодец. Спас всех людей в посёлке. — Я погладил его отросшие вихры. — Осталось только заставить эту штуку ехать, куда нам нужно.

Трой присел на корточках возле платформы и внимательно прочитал надпись на её борту.

— Горде-э-э-эй, — подозвал он меня к себе интригующим тоном. — Читай, что тут написано.

Я подошёл и прочитал надпись.

— Робот-погрузчик универсальный.

— Ничего не напоминает?

— Да ладно? Эрпэу! Надо было сразу догадаться, — рассмеялся я. — Это что получается, Ванька раздобыл вождю ноги?

— Может, и не его личные, но подходящие. Я всегда говорил, что универсальность — это огромное благо. — Трой радостно шлёпнул ладонью по пластику шасси. — Всё что ни делается, делается к лучшему. Замечательно, что Апанасий боится тараканов. Теперь будет кому принести старину Эрпэу на свадьбу с его новыми конечностями.

— Точно. — По моим ощущениям всё складывалось как нельзя лучше. — Но, с другой стороны, мы сейчас оказались в роли плазмоидов, которые делают то же самое, приделывая ноги-руки куда попало.

— Есть разница. Людям этого не хочется, а Эрпэу будет рад снова оказаться на ходу. — Трой задумался. — Только ненадолго.

Старому роботу предстояла важная роль — уничтожить башню с живущим в ней существом, не дающим покинуть посёлок. С одной стороны, мне казалось это жутким кощунством — пожертвовать тем, кто посвятил двести лет своей жизни людям, но с другой — он был искусственным устройством, которому неведомы боль, страх смерти или небытия.

Я угостил Ваньку едой из своих запасов. Он, как все дети, больше всего хотел сладкого.

— Мы едим обмылки. У них нет вкуса, — пояснил он, жуя шоколадный батончик с орехами. — Они ужасно надоели, поэтому мама выращивает помидоры, огурцы и перец.

— Надо же, вы и на другой планете устроили себе дачу. — Меня рассмешил рассказ ребёнка.

Трой в это время связался с Апанасием.

— Как отдыхается, друг? — спросил он с усмешкой.

— Да вот, квасим тыкву на зиму, — ответил здоровяк. — Я ношу воду из ближайшего провала. Народ пользуется мной без зазрения совести.

— Мы нашли нижнюю часть от робота-погрузчика. Скажи об этом Эрпэу, и если он поймёт, что от него требуется, неси его к посёлку. Пеленг мы тебе дадим.

— А если он откажется? — поинтересовался Апанасий.

— Не думаю, но если он настолько очеловечился… будем смотреть. Хотя решение кажется идеальным.

— Понял. Пошёл к вождю. По итогам встречи отзвонюсь. — Апанасий отключился.

Галим, внимательно выслушав разговор, уставился на меня.

— А вы что, хотите, чтобы Эрпэу взорвался вместе с башней? — спросил он.

— Мы не хотим этого, но другого способа спасти людей нет, — попытался я воззвать к голосу разума мальчишки.

Конечно, он привязался к старому роботу и воспринимал его как человека, как мудреца, учащего жить, даже в некотором смысле как святыню.

— Нельзя этого делать. Это зло. Он должен жить всегда. — У Галима выступили слёзы.

— Никто не живёт вечно, даже роботы. Ты же видел, как он состарился и постоянно подклинивает. Эрпэу может отключиться в любой момент, но так его смерть станет началом новой жизни для тысяч людей. Я уверен, что он мечтает о такой пользе, — привёл я убедительные аргументы.

— Нельзя, он не заслуживает. Мы все его любим. Он много сделал для нас. — Галим говорил сквозь плач, вытирая слёзы.

Ванька смотрел на него с огромным удивлением. Для него подросток казался почти мужчиной, которому не пристало плакать.

— Хорошо, если Эрпэу нельзя, то кем из нас можно пожертвовать? Мы ведь не откажемся от цели. Пусть это будет человек, а не робот. Назови, кого тебе не так жалко? — потребовал я.

— Не надо с ним так, он же ребёнок, — шепнул мне на ухо Трой.