Присел над кучером, прислушался к ощущениям, затем принюхался. Пахло кровью, тсарлаками и чем-то совершенно посторонним. Ядовитая смесь, попавшая внутрь Пита, состояла из степной полыни, серого горькоцветника, лошадиной кровянки, корневища желтой большой пыльницы – а это сама по себе мерзкая штука – и того, что растением не являлось. Удивительно знакомый и в то же время однозначно чуждый запах не растения, не зверя, не человека мог означать только одно: нечисть.

Скай пытался избавиться от яда волшебством. Но если вывести из Пита вредоносную смесь трав ему удалось, то со следами нечисти справиться он оказался не в силах. И Ник совершенно не представлял, что делать.

– Тут не просто яд, тут еще чьи-то следы, – сказал он, чтобы хоть что-то сказать.

Волшебник осмотрел Пита с помощью Особого зрения и наверняка увидел то, о чем говорил травник: следы нечисти.

Подошла Нэгэл, сказала, что Белла тоже ранили и что это смертельно.

Скай сидел рядом и смотрел на него с надеждой и глубоко запрятанным, но ощутимым страхом. А Нику нечего было сказать в ответ.

Пит тяжело вздохнул и попытался усмехнуться:

– Что, совсем страшен?

Скай кивнул, не в силах выдавить из себя ни слова. Приятель выглядел не на шутку плохо: бледный, осунувшийся, с лихорадочно блестящими глазами, залитый кровью после бесплодных попыток волшебника вывести отраву. Еще и Ник зловеще молчит.

Так, раскисать не время. Надо поскорее отвезти Пита в замок. Там лекарь, там запас трав и зелий. Там Питу обязательно помогут. И Беллу помогут.

Нэгэл сказала:

– Скоро видения начнутся, – в ее невыразительном голосе отчетливо звучало сочувствие, – а потом лихорадка и сме…

– Ты знаешь, что это? – перебил девушку Скай.

Она кивнула и добавила:

– Все местные знают. Это смерть колдуна: если колдуна заденет, он лечиться не сможет, ослабеет, станет видеть то, чего нет. А потом…

Нэгэл не стала продолжать, но покачала головой так скорбно, что Скаю стало тошно.

– Ник? – окликнул он травника.

Тот по-прежнему молчал.

Олет и пара воинов уже взвалили Белла в седло более-менее спокойного тсарлака. Фрин взобралась туда же и сосредоточенно водила ладонями над рыцарем, пытаясь его лечить.

– Не трать силы, – прохрипел тот.

– Заткнись, дурак! – рявкнула волшебница, но ее губы дрожали, словно она еле сдерживала рыдания.

Олет подвел тсарлака к Скаю и сказал:

– Едем в замок. От этого яда спасения нет, но бросать мы тут никого не будем.

Скаю хотелось спорить и кричать на рыцаря, доказывать, что все они тут идиоты и что противоядие есть – и точка. Но он лишь кивнул.

Вдвоем с Ником они закинули Пита в седло. Кучер отшучивался, но голос его был слабым, а речь прерывистой. Скай забрался в то же седло. Он будет поддерживать силы в Пите, пока его друга не вылечат. Да, именно так и будет. И никто не убедит его в обратном.

Вскоре процессия тронулась в обратный путь.

Не прошло и десятой части свечки, как Белл начал бредить. Он ругался с какими-то незнакомцами, признавался в любви Фрин, требовал обед, дрался с кем-то, грязно ругаясь, и снова признавался Фрин в любви… Потом замолкал на несколько мучительно долгих мгновений – и снова начинал все сначала.

А Пит молчал. Стиснутые зубы, двигающиеся за закрытыми веками глаза, то и дело стискиваемые пальцы свидетельствовали о том, что кучер тоже впал в забытье. Но даже в этом состоянии он никому ни в чем не признавался. По бледному лицу стекал пот, губы иногда дергались, будто он хотел что-то произнести, но Пит так и не издал ни звука.

Скай лишь раз отвлекся, бросив быстрый взгляд на Ника: может, травник все же знает, как спасти Пита, просто не хотел признаваться в присутствии Нэгэл? Но одного взгляда на застывшее лицо помощника хватило, чтобы понять: он не может помочь.

Скай толком не запомнил обратную дорогу. В память врезалось только бледное лицо Пита с крепко сжатыми зубами да голос Белла, повторяющий время от времени: «Люблю тебя, до гроба и после смерти!»

Волшебник даже не заметил, как они въехали в Гарт де Монт: вот только что тсарлак под ним монотонно шагал, везя их с Питом по горной тропе, а вот они уже во внутреннем дворе, и рядом хлопочут слуги и воины.

Когда кто-то потянул Пита из седла, Скай собрался рявкнуть на наглеца, но вовремя заметил, что это Ник. Волшебник собрался спуститься с тсарлака и сам, но не смог. Сил не было ни на что.

Пита бережно уложили на расстеленный на камне двора плащ, но почему-то никто не торопился отнести его в тепло и поближе к лекарю.

Скай с высоты тсарлачьей спины огляделся: Белл тоже лежал на плаще, и люди над ним стояли, как над покойником. Волшебник решил не смотреть в ту сторону и отвернулся. Вон вышел лорд, а за ним шагает здоровяк Рорт. Вот скорбно качает головой встрепанный Фларинен. Даже старая госпожа выбралась из замка и с сочувствием положила руку на спину Фрин. Нет, в ту сторону Скай не смотрит. Он обратил взор в другую часть двора и заметил в толпе слуг хитро заплетенную косу Каила. Окликнул лекаря, и тот поспешил к ним.