Очень странно, далеко позади амбарная стена, с вполне Советским названием колхоза, и портретом Сталина. А тут, всего в двухстах метрах, кусочек города, царских времён, с настоящим газовым фонарём на углу и вывеской булочной.

Все двери в Рафике были закрыты, а окна зашторены занавесками. Из-за этого было непонятно, где именно находится проникшая в аномалию троица заговорщиков.

Жаль, что у меня нет автомата. Конечно, можно выстрелить из обреза в лобовое стекло картечью, но если они не сидят в кабине или я промахнусь, то начнутся большие проблемы. Перезарядка старенькой двустволки, процесс небыстрый. А в ответ сто процентов полетят пули. Мнимая француженка и военный точно вооружены пистолетами. Да и преемник, который возглавит мой отдел в 2024 году, навряд ли заехал сюда без серьёзного ствола. Выходит, один я тут партизаню плохо подготовившись.

Судя по количеству гильз, попадавшихся под ногами и разбросанных по перекрёстку, стреляли тут часто. Правда, непонятно в кого. Решив перед нападением ещё раз, осмотреться, я прошёлся по кругу, старательно держась в тени, и практически сразу обнаружил больше десятка мумифицированных трупов, валявшихся в развалинах двухэтажных домов. Эти тела не были не тронуты огнём, но зато буквально изрешечены пулями. Особо много свинца прилетело в оплетённые чёрными отростками головы.

Наконец, решившись, я подобрался к скорой помощи вплотную и замер, ибо услышал приглушённые голоса людей, беседующих внутри машины.

— Графиня, судя по показаниям приборов, донорская энергия стабильно потекла по открытому каналу — констатировал Иващенко.

— Я это и так чувствую — ответила мнимая француженка. — Значит, мой братик не поторопился, как в прошлый раз, и сделал всё правильно.

— Капитан, когда откроется обратный портал? — спросил Иващенко у военного.

— Через десять минут портал полностью запечатается, а где-то через двадцать пять часов, прошедших в нашей реальности, он снова откроется из-за неминуемого процесса энергетического отката. В связи с различием скорости в потоках времени, это где-то четыре часа, проведённых нами внутри аномалии. Я почувствую, когда подойдёт момент выйти наружу, так что этого мы точно не пропустим.

— Четыре часа — это много, могут подтянуться одичавшие пустышки — озабоченно проговорила та, кого теперь назвали графиней.

— Мы отъехали от зеркала на достаточное расстояние. Обычно их притягивает туда, так что я думаю, сюда пустышки не пойдут — возродил военный. К тому же проход очень давно не использовали. Так что если будем сидеть тихо, то много их не соберётся. Да и свет не подпустит даже самых голодных, ближе пятнадцати метров.

— А топлива нам хватит?

— Графиня, вы меня обижаете — снова заговорил Иващенко. — Бензина и заряда в дополнительных аккумуляторах, хватит с лихвой. А от наркоза наши пациенты начнут отходить только через пять-шесть часов.

Уверения моего преемника заставили вспомнить о двух контейнерах, находящихся внутри скорой помощи. Получается, что прямо сейчас внутри них лежат люди. И, скорее всего, точно таким же пациентом является чудесно излечившийся от смертельной болезни, хозяин Мерседеса, встреченный во время инцидента на круглом озере. Как только я пришёл к этому выводу, ещё несколько пазлов, заняли свои места в весьма сложной картине.

— Капитан, я надеюсь, что вы правы. Но почему-то чувствую надвигающуюся опасность. Такую же, как почуяла неделю назад. Напоминаю, из-за этого трусливого идиота Воронцова, мне пришлось отбиваться от толпы проснувшихся пустышек и закрывать древний портал самостоятельно, при этом заплатив очень высокую цену. В результате, донорской энергии едва хватило на излечение нашего единственного пациента. А затем мне и вовсе пришлось окропить мёртвое тело донора своей кровью и закинуть внутрь аномалии, чтобы её запечатать. При этом мы так и не завершив процесс дезактивации чужеродного поля.

— А я вас предупреждал — воскликнул Иващенко. — Во-первых, Воронцов трусливый слизняк, которого уже давно бы выкинули из нашего благородного общества и уничтожили, если бы он не был одним из хранителей. А во-вторых, подземный переход всегда был самым опасным из всех известных нашему обществу. Не зря его запечатали ещё до Второй мировой войны.

Я слушал, затаив дыхание, впитывая информацию, и потому не сразу уловил посторонний шум, выделившийся на фоне мерно тарахтящего двигатель Рафика. Звук шаркающих шагов, заставил резко обернуться.

Вообще, свет, идущий от машины, должен был освещать окружающее пространство намного сильнее, но не совсем обычная темнота, правящей в аномалии, уменьшала его воздействие на две трети. Однако даже этого хватило, чтобы увидеть приближающийся к машине человеческий силуэт.

Я продолжал слышать голоса троицы заговорщиков, так что новый персонаж не мог быть кем-то из них. Подняв обрез, я прицелился и, сделав пару шагов вперёд, включил фонарик. Однако лучше видеть приближающегося человека не стал. И только в тот момент, когда он подошёл метров на десять и переступил через своеобразную границу световой сферы, я смог его рассмотреть.

Ободранный военный френч, походил на тот, что я видел в фильмах о революции. На ногах порванные сапоги. В руках нет ничего. Однако, как только в поле зрения появилась голова человека, я сразу понял, что он нечто иное.

Чёрные отростки оплетали полопавшуюся кожу мертвеца, словно создавая подобие внешней кровеносной системы. А на фоне почерневших глазных яблок светились красным, расширенные зрачки. Дополняли картину выпяченные вперёд, слишком развитые челюсти, имевшие в комплекте внушительные наборы, чересчур острых зубов.