И снова меня разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, я уставился на знакомый советский гобелен с охотниками на привале. При этом солнце за окном явно клонилось к закату. Голова закружилась. Накатило ощущение дежавю.

Неужели мне это всё приснилось? — подумал я, ибо мозг отказывался верить, в то, что недавно видели глаза.

Сев на диване, я уставился на стол. Там лежал лист бумаги, прижатый графином с водой, несколько пластинок с таблетками, йод, вата и куча медицинских бинтов.

— Значит, не приснилось — проговорил я вслух и, ощупав бок, обнаружил повязку, обвивавшую торс и переходившую на верхнюю часть спины.

Странно, но зашитые раны не болели, и только немного чесались, так как это бывает на последних стадиях заживления, перед снятием швов.

Поднявшись, я направился к трезвонящему телефону и, увидев дорожку электрического света, приостановился на пороге распахнутой настежь ванной комнаты. На полу валялся рюкзак с обрезом и остальная моя амуниция. А в самой ванной лежал разодранный на куски комбинезон и залитая кровью одежда.

Взяв трубку телефона, я в очередной раз услышал встревоженный голос отца.

— Саня, ну наконец-то я до тебя дозвонился. Как ты там? Оклемался после аварии на рыбалке или ещё нет?

— Вроде оклемался — неуверенно ответил я, не понимая, про какую аварию он говорит.

— Скажи спасибо доктору, Артёму Абрамовичу Кацу. Он сегодня с утра заявился в РОВД. Всё рассказал и предоставил медицинскую справку. А заодно отмазал тебя перед начальством и пригнал мне мотоцикл. Кстати, почему ты мне не сказал, что вы вместе отправитесь на рыбалку?

— Так получилось. Планы поменялись в последнюю минуту. Морячок не смог, а доктор выявил желание посидеть с удочкой на берегу — соврал я в ответ.

— Ладно, проехали. Теперь слушай сюда, рыбачок. Если завтра, девятого мая, не выйдешь на службу, то у тебя начнутся большие проблемы. Гамалеев постарался, и по РОВД снова пошли слухи, что ты запил. А теперь он рвёт и мечет. Хочет твоей крови.

— Не хочу доставлять ему такого удовольствия. Так что завтра обязательно выйду — пообещал я. Затем, уставившись на себя в зеркало, осмотрел повязки, на предмет признаков кровотечения.

— Хорошо. С утра жду на разводе. Посмотрим, куда тебя определят.

— А что есть выбор?

— Да. Могут отправить со мной в центр Москвы на праздничное усиление или оставить в микрорайоне на двойное дежурство. Ну а теперь готовься, завтра легко точно не будет — предрёк отец и напоследок, сообщив о назначенном на десятое число футбольном матче с деревенскими, повесил трубку.

После этого я прошёл в ванну, подобрал обрез и, вытащив из стволов стрелянные гильзы, заменил их на снаряжённые пулями патроны. Затем проверил, закрыта ли входная дверь. И только после этого вспомнил о лежавшей под графином бумажке.

Оказалось, что это записка от доктора Каца.

Саша, ни с кем ничего не обсуждай, пока не прочитаешь мою записку, а потом её лучше сожги.

Я взял на себя смелость, написал справку и отнёс её утром в РОВД. После этого пообщался с твоим непосредственным начальством. По придуманной мною легенде ты получил лёгкие телесные повреждения, на рыбалке. Если коротко, то с резиновой лодкой, на которой ты находился, столкнулась моторка. Извини, но другой легенды я придумать не успел. Но знай, я начальство ещё ни разу не подводил, так что мне вроде поверили. Как патологоанатом, не могу выдать тебе нормальный больничный. А справка, действительна только на сутки. Предупреждаю сразу, с такими подозрительными ранами, как у тебя, к другим врачам ни в коем случае не суйся. Могут догадаться и на всякий случай позвонить куда надо. Так что больничный точно не вариант, и завтра тебе придётся выйти на службу. Надеюсь, ты справишься.

В конце док описал, какие таблетки принять, если поднимется температура и начнётся жар. Кроме этого, он настоятельно рекомендовал, побольше пить сладкого чая и хорошенько поспать. А в конце пообещал появиться у меня к семи утра и сделать перевязку.

Снова вернувшись в ванную, я разобрал скиданную как попало амуницию. После этого закинул окровавленную одежду в мешок и вынес на балкон, с целью в дальнейшем её сжечь и таким образом избавиться от улик.

И в самый последний момент почувствовал, что в тряпках что-то осталось. Начав их перетрясать, едва не напоролся на пробивший мешок игольчатый клинок стилета. Вытащив забытый трофей, рассмотрел явно старинную вещь, изъятую лично из руки убитого маньяка.

Грани были протравлены кислотой, и на отшлифованной поверхности выделялись многочисленные слои, создающие узор как на дамасской стали. А на вырезанной из чёрного дерева рукояти было начертано латинское изречение, такое же, как на золотом кольце Графини. В остальном оружие выглядело простым и функциональным. Таким реально легко колоть с целью убить.

Я почувствовал, что им уже убивали множество раз. В это не верилось, но это тот самый клинок, что должен был через год заколоть мать. Теперь же он точно не принесёт ни одной безвинной жертвы.