Она не верит, что я могу ее защитить. Я едва могу дышать, когда осознание этого овладевает мной.

— Они — твоя семья, — шепчет она. Ее взгляд говорит сам за себя: она думает, что если они хотят, чтобы она ушла, я выберу их вместо нее. Она ошибается.

Холодок пробегает по моей спине, и я отрываю взгляд от ее, ненавидя вид ее неуверенности во мне. Единственное, что движется в этой чертовой комнате, — это вентилятор, лопасти которого крутятся снова и снова, пока все остальное темнеет и размывается. Никогда не останавливаясь. Ничто из этого никогда не останавливается.

С холодным телом, с пылающим гневом и накалом эмоций я сжимаю зубы и резко приказываю ей:

— Встань на колени немедленно.

В ее глубоких карих глазах вспыхивает шок, и она быстро движется, ее темные растрепанные локоны падают на плечо. Ничто из нее не касается меня, когда она принимает эту позу. Ее колени раздвинуты на ширину плеч, а спина идеально выгнута, как я и жажду, так что я могу глубоко ее трахнуть. Стон кровати совпадает со стоном желания, который пронзает мою грудь, когда я слезаю с нее, а затем хватаю ее за лодыжки, перемещая ее к краю матраса. Она издает тихий вскрик от внезапного движения. Ее первоначальный инстинкт схватить простыни вскоре сменяется ее послушанием. С моими ногами на полу и ее задницей на идеальной высоте, я позволяю своим пальцам скользить вниз по ее щели. Она не готова для меня, поэтому я не буду торопиться.

Играя пальцами с ее клитором, я даю себе необходимое время.

Нежный стон удовольствия покидает ее, когда ее голова слегка падает. Моя левая рука распластывается на ее бедре, удерживая ее там как нежное напоминание.

Вот в чем дело. Она моя. Моя, чтобы делать с ней все, что захочу.

Собственничество, которое глубоко в моей крови, разогревается, когда я наклоняюсь вперед, сжимая ее задницу и чувствуя, как ее пизда напрягается, когда я это делаю. Смесь боли и удовольствия наконец дает то, что ей нужно, чтобы подчиниться мне.

Проведя пальцами по ее спине, я сжимаю ее затылок левой рукой, а другой рукой раздвигаю ее возбуждение.

— Так-то лучше, моя хорошая, милая девочка.

Она плавно отклоняется назад, и я тут же резко осаживаю её, сжимая её волосы у основания шеи и слегка натягивая, так что её спина выгибается. Она чертовски великолепна, в моей власти, уязвима передо мной. Ждёт меня. Доверяет мне.

Я люблю ее именно такой.

Нет. Мое сердце бьется один раз, тяжело и требовательно. Я люблю ее. Я не позволю им отнять ее у меня.

Когда я выравниваю головку своего члена у ее входа, я опускаю губы к ее шее, покусывая один раз и наслаждаясь холодком, пробегающим по ее коже. В чувствительной точке там, зная, что мое теплое дыхание заставит ее содрогнуться, я шепчу:

— Я бы убил за тебя. Я бы убил любого ради тебя.

Это не просто обещание. Я убью за нее. Я сделаю для нее все, что должен.

Проходит лишь доля мгновения, прежде чем то, что я сказал, достигает ее, и осознание отражается в языке ее тела. С этими словами я глубоко вхожу в нее, до самого основания, и я беру ее дико, подпитываемый ее мучительными криками удовольствия, напоминая ей, кому именно она принадлежит.

Глава 1

Деклан

Они говорят, что мы жестоки именно по этой причине.

— Если он не заплатит… — заявляет мой брат Картер, и его костяшки пальцев ритмично постукивают по кленовому столу. Темп ровный, как и голова Джейса, когда он кивает, соглашаясь с невысказанным консенсусом. — …давайте сделаем это очень публично, — заключает Картер, подчеркивая слово очень.

— Очень, — повторяет Джейс с проблеском улыбки. Как будто это смешно — убить кого-то таким образом, чтобы это было достойно шестичасовых новостей.

У меня щемит в животе, и жар разливается по затылку, но я всё же киваю. Вот что происходит, когда кто-то нас обманывает. Их делают примером, и в последнее время примеров становится все больше.

Всякий раз, когда происходит смена власти, мы обязательно сталкиваемся с трудностями. Они начинаются с небольших толчков по твердым границам. Было бы наивно думать, что наши враги не проверяют постоянно наличие трещин и не вмешиваются в четко определенные барьеры. Если позволить кому-то безнаказанно совершить что-то одно, он поймёт, что сможет избежать последствий и за большее.

— Даже если он опоздает хотя бы на час, — говорит Картер, затем делает жест, и Джейс снова кивает, на этот раз добавляя:

— Согласен.

Мой взгляд перемещается от свежевыбритой жесткой линии подбородка Джейса к мешкам под глазами Картера. Недавнее появление первенца Картера, моего племянника, вызвало волну предательств.

Моя мать говорила:

— Семья меня погубит. — Я мало что помню о ней. Она умерла, когда я был ребенком, оставив нас пятерых, но я слышу, как она говорит эти слова сейчас. Ее голос сочился сарказмом, когда она закатила глаза и принялась за бесконечный цикл грязной посуды и стирки.