— А ее величество? — рискнул он закинуть удочку в воды внезапно пролившейся благодати. — Ведь вы поможете королеве, ваше высокопреосвященство?

Кардинал снова машинально погладил своего голубя.

— Мое влияние не безгранично, сын мой. Я готов использовать его ради вас, поскольку вижу, что вы искренне желали лучшего. Кроме того, я принял вашу исповедь и тем самым согласился взять ответственность за вас перед Создателем. Ее величество мне не известна.

— Она не заслуживает той судьбы, которую уготовил ей Дорак! — горячо сказал Ричард.

— Разумеется. Но в этом, как и во всем остальном, мы должны положиться на милость Создателя.

Твердый тон, которым это было сказано, убедил Дика, что другого ответа он не получит.

— Но, отец мой, — спросил он, осененный внезапной мыслью, — что вы скажете, если монсеньор обвинит меня в нарушении его воли? Ведь я поехал в Агарис, а не в Граши. Герцог может заявить, что у меня было тайное намерение встретиться с принцем Раканом: я же не знал, что его здесь нет. Дорак обвинит меня в дурном умысле и выдвинет обвинение. Разве в этом случае ваша помощь не будет выглядеть двусмысленной, как вы только что сказали?

Кардинал улыбнулся:

— Обвинять – не значит доказать, сын мой. Я могу, не кривя душой, поручиться, что вы не имели намерения встречаться с его высочеством. К тому же, хотя примирение церквей не состоялось, мы всегда готовы способствовать взаимопониманию между эсператистами и олларианцами. Все мы веруем в одного Создателя и должны бы жить друг с другом как любящие братья.

Глаза Ричарда медленно расширились: до него стало доходить, что у церкви в этом деле есть свой интерес.

— Вы сказали, ваше высокопреосвященство, — сказал он, ведомый этой новой мыслью, — что моя поездка в Граши погубит меня, хотя Граши – это еще не Сакаци. А когда речь идет об Агарисе, вы тут же уверяете, что обвинение еще не равно доказательству. Вероятно, я кажусь вам очень наивным, но я полагаю, что вы не хотите отпускать меня в Граши не только ради меня самого, но и из-за каких-то своих соображений.

Кардинал негромко засмеялся.

— При всей своей наивности, сын мой, вы иной раз бываете весьма проницательны… — проговорил он. — Что ж, сознаюсь, что отчасти вы правы. Впрочем, вы можете узнать обо всем стороной, так что лучше я расскажу вам сам… Простите меня за колебания, но мне не хотелось посвящать вас в политические заговоры больше необходимого – ради вашей же пользы… Дело в том, что принц Ракан, живя в Агарисе, вступил – втайне и за спиной нашего Святого Отца – в непонятные отношения с гоганами, и нас это сильно тревожит.

— С гоганами? — оторопел Дик.

— Именно. Они снабдили принца деньгами – очень большими деньгами. Вы сами понимаете, сын мой: война в Сагранне стоила дорого.

— А при чем здесь Сагранна? — спросил Дик, окончательно перестав что-либо понимать.

— Разве вам не приходило в голову, что бириссцы начали свои набеги на Варасту очень вовремя? И разве граф Штанцлер не говорил вам, что их действия чрезвычайно полезны делу Раканов?

Дик так и замер с раскрытым ртом: он отлично помнил аргументы эра Августа!

— В войну были вложены большие деньги… А гоганы никогда ничего не дают просто так.

— Но какой интерес может быть у гоганов в Раканах? — медленно спросил Дик, переваривая информацию.

— Этого нам не удалось выяснить. Но все это пахло так плохо, что Святой престол решил отказать его высочеству в убежище.

Так вот оно что, сообразил Дик. Нынешний Ракан оказался отчаянным игроком и решил-таки выиграть престол с помощью ростовщических денег! Неудивительно, что церкви это не нравится, а добрейший кардинал, как видно, хочет избавить своего нечаянного духовного сына от скверны. С другой стороны, природа непонятной гоганской интриги весьма и весьма занимает магнуса Ордена Милосердия. Его высокопреосвященство любопы… любознателен. Его тревожит союз Раканов с неверными. Еще бы, всякого удивит сочетание несочетаемого. Хотя, возможно, маркиз Эр-При, окажись он в Агарисе, был бы способен приоткрыть завесу над этой тайной. Ричард мгновенно ухватился за эту нечаянную мысль.

— Полагаю, отец мой, — сказал он, обдумывая мелькнувшую у него идею, — что тут я, в свою очередь, мог бы оказаться вам полезным.

— Каким образом? — удивился кардинал.

— Направляясь сюда, в Агарис, я намеревался встретиться с маркизом Эр-При, — честно признался Дик. — Я познакомился с ним как раз во время войны в Сагранне. Он участвовал в военных действиях и наверняка знает их подоплеку. И он честный человек. Я думаю, он будет откровенен со мной, если я расспрошу его о кое-каких подробностях кампании. К тому же, — прибавил Дик, — мне нужно вернуть ему перстень, который я получил от эра Августа.

Кардинал задумался.

— А принц Ракан?

Ричард пожал плечами:

— Я объясню маркизу, в каком положении нахожусь, и отговорюсь от встречи с принцем.

В глазах кардинала засветилось нескрываемое предвкушение.

— Вы опытный соблазнитель, сын мой, — шутливо сказал он. — Все это можно устроить, если вы согласитесь принять на себя обязанности сержанта Святого престола.

— Если это необходимо, ваше высокопреосвященство.

— В окрестностях Граши есть монастырь нашего ордена, — продолжал кардинал деловым тоном. — Я давно собирался послать туда кое-какую богослужебную утварь по просьбе тамошнего настоятеля. Я дам вам письмо к нему, и он устроит вас в странноприимном домике. Оттуда удобно выходить незамеченным. Если вы будете осмотрительны, Дорак вряд ли догадается искать вас там.