Колени дрожали от напряжения. Натянутые вдоль бедер нервы, как гитарные струны, ждали нового аккорда, а в пояснице пекло. Стефани извивалась, хватаясь за простыни, но разрядка не приходила. Отвлекало щемящее чувство пустоты. Ей нужно ощутить себя заполненной. Ощутить внутри его.

Эдриан продолжал дразниться. Он заигрывал с ней, чувствуя спиной, как вздрагивают её ноги. Касаясь языком определенных точек, мужчина получал бурную реакцию. И ему нравилось это. Он изводил девушку ожиданием, потому что томился сам. Потому что чем дольше разгорается пламя, тем больше оно горит.

Два пальца вошли так вовремя, что Стефани чуть не задохнулась. Живот свела сладкая истома. По коже пробежала волна покалывания. Тонкие невидимые иголочки удовольствия затронули каждую клеточку от промежности к макушке и кончикам пальцев рук и ног. Тело стало невероятно чувствительным. Мановение воздуха, холод нетронутой части постели, его дыхание и горячие ладони. Неважно. Кожа реагировала остро на любое касание.

Эдриан на миг отпустил её. Опьяненный разум рисовал картины, полные похоти и немыслимого разврата. Ему хотелось проделась с ней все, о чем он только знал. Что умел и о чем мог помыслить лишь в самых тайных и смелых мечтах, что приходили долгими зимними ночами. Она была так прекрасна, что будоражила самые греховные помыслы, что только могут прийти в голову мужчины.

Эдриан стащил рубашку и взялся за завязки на штанах. Он не отводил взгляда от девушки, которая с неуместной робостью положила руку себе на живот. Как-то нехотя она потянула пальцы к собственной промежности. Почти дойдя до низа, она в нерешительности замерла, отвернув лицо в сторону.

Стефани стало неловко от собственных стонов до низких мыслей. Она никогда не ласкала себя, но ей до безумия хотелось дотронуться до влажной чувствительной кожи между ног прямо сейчас. Хотя бы одним пальчиком или же пусть он это сделает.

И Эдриан сделал. Стащив всю одежду, кроме скрывающей шрамы повязки на груди, мужчина взял её руку в свою и потянул вниз. Он алчно-развратно смотрел на неё сверху. Однако взгляд Стефани был устремлен на то, что находилось ниже пояса и лишь периодами она посматривала на него.

– Зачем ты сдерживаешься? – мужчина положил девичью ладонь ей на промежность и принялся возить её пальцами по разгоряченной плоти. – Здесь только мы с тобой.

– Да…я… – Стефани касалась себя, он касался её. Это было какое-то безумие. Безумие, которое она не желала прекращать.

– Вот так… – Эдриан убрал руку, а девушка продолжила, откинув голову назад. Он прилег к ней с боку и принялся целовать шею, ласкать тело, шептать то, что она никак не ожидала услышать, но хотела.

Внезапно его пальцы соскользнули к промежности и оказались внутри. Она сократилась и застонала от подобной утехи. Стефани трогала себя, а он настойчиво проникал. Это длилось ровно столько, чтобы вознестись к небесам и упасть на землю бездыханной и никчемной.

Тяжело дыша, Стефани убрала руки. Кожа заблестела от проступившего пота. Ей стало жарко, легко и немного одиноко от того, что блаженство закончилось.

Больше Эдриан не медлил. Он накрыл девушку собой и вошел одним медленным движением. Узко и горячо. Мужчина повел бедрами, а затем резко толкнул.

Лицо Стефани стало проводником к её чувствительности. Она закусывала губу, когда стыдилась и не позволяла себе отдаться до конца. И сводила брови «домиком», когда сдерживаться не получалось. Алые от ягодной помады губы раскрывались при стонах, а тело извивалось. Гибкое, натренированное. Оно завораживало мужчину. Мышцы ходили под кожей в такт его движениям. Это привлекало сильнее, чем подрагивающая грудь.

Эдриан покинул девушку, чтобы улечься рядом на кровать. Швы немного покалывало. Это была маленькая неприятность, которой он играл, чтобы оттянуть свое удовольствие. Мужчина потянул Стефани на себя. И та удивилась – это была заметно по широко распахнутым глазам, – но молча, без недовольства или расспросов, медленно опустилась. Она не знала, как двигаться дальше, и Эдриан направил её руками, взявшись за бедра.

– Это напоминает скачку, – первая фраза с момента, как они слились, принадлежала девушке.

– Потом будешь краснеть в седле, вспоминая этот момент, – усмехнулся он, позволив Стефани вести. Она улыбнулась, не поверив, что так и будет.

Нет ничего более трогательного и страстного, чем внемлющие друг другу возлюбленные. И они понимали это. Потому не торопились, медлили, подавали невербальные знаки и сгорали в буйстве любовного пожара.

Искушение заснуть в обнимку было высоко, но тогда всё таинство ночной встречи упадет под копыта лошади. Поэтому, лежа нагишом в кровати, они болтали о всяких мелочах. Оба жались друг к дружке, беря и отдавая тепло своих тел. Они смеялись, делились нелепыми ситуациями и просто болтали. А когда наступали моменты молчания, то их объятия становились крепче.